Бизнес - класс
Шрифт:
Резуненко помотал головой:
– Ты и впрямь как дитя малое. Чего там контроль? Ты приехал, - шайбу поменяли. Сечение изменилось. Смотришь по показателям - душа радуется. Уехал: ту шайбу вывернули, старую ввернули, - пошел опять "левый" конденсат. Да и с компьютером - натренировались. На что другое, а на это русских мозог с запасом хватает.
– Но существуют же датчики на количество оборотов!
– Ишь ты, натаскался чуток, - удивился Резуненко.
– А если неучтенное извлечение? Скважина, к примеру, в фонтанном режиме. Как учтешь? А газовые, они всегда фонтанируют.
С удовольствием
– Это я к тому, чтоб самомнение сбить. На самом деле по жизни воруют на месторождении, кто ни попадя. В полном соответствии с штатным расписанием: прорабы цистернами, бригадиры машинами, рабочие ведрами. Могли б в подолах, в подолах бы уносили. Кто во что горазд. Потому и ущучить трудно, что все. Но можно, если знаючи. Только сейчас здесь вы нужны. Не там! Здесь надобно перекрывать. Там - ручейки. Здесь - поток. Я б на твоем месте, пока документы не предъявили бы, никуда не сдвинулся. Резуненко вгляделся в насупившегося собеседника. Что-то определил.
– Ох, и твердолобый ты, как погляжу, бесцеремонно определил он.
– Прям как я. Хотя такие иногда как раз стены и прошибают. Ладно, раз уж Салман приказал, - завтра с утра взлетаем. За недельку, глядишь, и научишься скважину от "вертушки" отличать.
Но пробыть в тайге целую неделю Коломнину в этот раз оказалось не суждено. На четвертый день по мобильному телефону ему дозвонились из секретариата банка и передали указание немедленно явиться к Дашевскому.
– Так он же мне сам две недели дал, - удивился Коломнин.
– Сказал хоть, для чего?
– Нам президент не докладывает. Но велено - немедленно, - неприязненно ответили ему. Самая попытка обсуждать указания руководства в секретариате воспринималась как плохой тон.
Через три часа Коломнин - небритый, закопченый, в выглядывающей из-под полушубка тельняшке ввалился в кабинет управляющего банковским филиалом.
– Вас бы в таком виде к Фархадову, - вмиг бы общий язык нашли, констатировал Хачатрян, с невольной брезгливостью наблюдая за мокрыми пятнами, оставленными на персидском ковре огромными, подшитыми валенками. И, будто торопясь загладить неприветливость, поспешно спросил.
– Как съездили?
Коломнин откинулся в кресле.
– Хорошо, но мало. Какие люди, просторы! Дело масштабное. Но и воруют масштабно, - строго оборвал он себя, заметив, как разом воодушевился Хачатрян.
Намек Симан понял. И потому сокрушенно вздохнул:
– Будете сообщать Дашевскому?
– Само собой.
– Тогда меня, должно быть, под горячую руку выгонят. Только денег таким путем все равно не вернем.
– А каким вернем?
– Все тем же. Надо дать еще - на завершение строительства.
– Чего-о?!
– Надо дать!
– повторил Хачатрян.
– Конечно, сначала разобраться.
– Да как же за две недели разобраться в том, в чем ты за два года не сумел?..
– У вас совсем другая ситуация!
– Хачатрян придвинулся.
– Меня Фархадов привык за мальчика держать. А с вами-то так не получится. И деньги ему позарез нужны. Так что - покочевряжется да все и покажет. А сообщать ли Дашевскому и что именно, через две недели и определимся. Две недели теперь ведь ничего не изменят, а?
– Пожалуй, - вынужден
– Так и быть! Я пока не буду ни о чем докладывать. Но твоя задача добиться, чтобы Богаченкову были представлены все документы. Все!
– жестко уточнил Коломнин, ничуть не сомневаясь, что у Хачатряна есть свои, тайные методы воздействия на Мясоедова.
– Тогда по возвращении будем разговаривать. В противном случае... Это как на пожаре. Можно тушить пожар, а можно, не обращая внимания на горящее здание, вытаскивать из огня все, что подвернется под руку. Понятно, да?
Хачатрян хмуро кивнул.
В тот же день, последним рейсом, не найдя даже способа попрощаться с Ларисой, Коломнин вылетел в Москву.
Женевский межсобойчик
В Домодедово прилетел он среди ночи. Коротко поразмыслив, решил домой не ехать, а прикорнуть в одном из кресел среди бесчисленных, задержанных непогодой пассажиров. ("Домой", - с сарказмом передразнил он самого себя: как раз дома у него больше не было). Прикорнуть, втиснувшись меж двумя похрапывающими женщинами, он сумел, заснуть - нет.
Так что в восемь пятнадцать утра Коломнин вошел в приемную президента банка, тщательно потирая уши, чтобы снять невольную сонливость. Приехав пораньше, он рассчитывал до приезда Дашевского выяснить причину вызова у всезнающей секретарши. Само собой, несмотря на ранний час, она оказалась на месте. Но при виде Коломнина повела себя самым неожиданным образом.
– Господи! Да где вы ходите?
– возмутилась она вместо приветствия.
– И телефон отключен. Лев Борисович дважды спрашивал.
– Так он уже подъехал?
– С восьми ждет. Я же передавала секретарше Хачатряна. Вот подлинно - если руководитель бестолковый, то и сотрудники такие же! Заходите немедленно.
Из страстного ее монолога Коломнин уловил две вещи: что акции Хачатряна в глазах Дашевского резко упали и что экстренный вызов не связан с "Нафтой".
– А! Пожаловал! Заставляешь ждать, - нависший над документами Дашевский пружинисто подскочил, заботливо заглянул в глаза вошедшему.
– Что "Нафта"?
– Вы хотите, чтоб я за несколько дней?...
– Да нет, конечно. Чтоб Хачатряново дерьмо разгрести, и месяца мало. Но это после, - Дашевский быстро потер руки, словно прикидывая, с чего начать. Звонко хлопнул себя по покатому лбу.- Да, я тебе тут поспособствовал - нового зама приискал. Теперь хоть будет, кому подстраховать, когда в командировки уезжаешь.
– Зама?!
– Помнишь, ты мне все парнишку нахваливал?
– Маковей?
– И впрямь толковый малый оказался. Были они у меня вчера с Ознобихиным. Без году неделя в твоей службе, а уже разрулил ситуацию по проблемному кредиту. Не поленился, нашел встречную задолженность перед другим нашим клиентом, а у того земельный участок в Питере. Через него все и разойдемся. Вот что такое нестандартный подход. Это тебе не замшелый Лавренцов.
– Да ему едва двадцать пять, Лев Борисович. И опыта - чуть!