Бизнес - класс
Шрифт:
– Да. Наша дочерняя компания - форпост в Швейцарии. Островой хочет встретиться с кем-то из руководителей банка.
– Наверняка будет просить о мировой! Загнал, стало быть, его Волевой.
– Банк его загнал. Банк! И наши вбуханные деньги. Как думаешь поступить?
– Так что тут думать? Немедленно сообщу Волевому. Он выйдет на швейцарцев. Завтра же арестуют. Не позже чем через неделю будет сидеть в Бутырке... Что-то не так?
– Все не так, - выпуклые глаза Дашевского были исполнены демонстративного разочарования. В них читалось неприкрытое: " Ничего хорошего я о тебе, по правде, давно не думаю.
– Ну, засунете вы его в тюрьму. Дальше что?
– Обработаем.
– Обработаем!
– передразнил Дашевский.
– Точно говорят: мент, он на всю жизнь мент. Тебе б куда-нибудь в молотобойню. Соображай! Сколько в прокуратуре заявлений набралось от других кредиторов? Не слышу?!
– Еще на пятнадцать миллионов.
– То-то. А у него на все про все девять лимонов арестовано. И кто сказал, что нам наши денежки выдадут, а других с носом оставят?
– У нас есть договор с прокуратурой.
Дашевский расхохотался.
– Да как только Островой окажется под замком, прокуратура и думать о всяких договоренностях забудет. И с удовольствием начнет "разводить" кредиторов.
– Я давно знаю Волевого. Он человек слова.
– О чем ты, Сергей?!
– Дашевский с некоторым даже сочувствием заглянул в лицо подчиненному.
– Кто такой этот Волевой? Обычный цепной пес!
Последние слова, как показалось Коломнину, он произнес с особым чувством, как бы перебрасывая их и на самого собеседника: "Знай свое место!".
– И не ему решать. А среди кредиторов есть не слабые людишки. Так что кому выйти на генпрокурора, чтоб похлопотать за свои денежки, найдется. И получится, как в беге, когда один "зайцем" тянет на себе всю дистанцию, а на финише первыми становятся другие. За его спиной отсидевшиеся. Так вот: я в бизнесе "зайцем" быть не желаю.
Дашевский в своей манере сделал неожиданную паузу, провоцируя тем ответную реакцию. Но Коломнин, понявший, к чему тот клонит, упрямо молчал.
– Завтра вылетаешь в Швейцарию, - жестко объявил Дашевский.
– Визу по моему указанию уже оформили. Доверенность на ведение переговоров и подписание любых соглашений от имени банка - тоже. Янко организует встречу с Островым. Подлинники документов по АМО у тебя?
– Да, в сейфе, - неохотно подтвердил Коломнин. В свое время он категорически отказался передать их следствию. И даже пригрозил уничтожить в случае попытки выемки. Не передал как раз в силу того, на что намекал перед тем Дашевский: слишком велик был риск, что драгоценные доказательства окажутся "выкуплены" у кого-то из прокурорских начальников, имеющих доступ к делу.
– Захватишь с собой. Сколько нам на сегодня должен Островой?
– С учетом набежавших процентов и расходов - свыше девяти миллионов!
– Это он АМО столько должен. А мы в этом деле потеряли три.
– Но у нас права на все девять!
– Размечтался! Да он только потому и выходит на переговоры, чтобы оставшиеся деньги из-под ареста освободить. А иначе на хрена козе баян? Так что если с учетом расходов выбьешь три с половиной, считай, свою задачу выполненной.... Почему не слышу вопросов?
– Не рискую.
– Банку позарез нужны деньги. Это ты понимаешь? Деньги! А не тешенное твое самолюбие, что человека в тюрьму загнал!
– У нас с прокуратурой договоренность - все делать вместе.
– Слово перед кем? И в чем?!
– взвился Дашевский.
– Это не мы перед прокуратурой в долгу. А она перед нами, - без наших денежек хрен бы у них вообще чего вышло.
– Так если мы Островому уличающие документы вернем, у них и так ни хрена не выйдет! А Островой, между прочим, в международном розыске. Взвесьте последствия: президент банка "Авангард", вступающий в сговор с международным мошенником. Не боитесь на минуточку, что информация просочится?
– Эк куда тебя понесло! Причем тут президент? Я с ним встречаться не собираюсь. Документы ты передашь. Ты же и озаботься, чтоб огласки не произошло. Не нравится мне твое настроение, Сергей. Или запамятовал про девяносто восьмой? Когда ваш хваленый банк "Светоч" рухнул, сколько тогда сотрудников на улице оказалось? И ты бы мог среди них быть, если б я тебя не подобрал. А подобрал потому, что наслышан был о твоей супернадежности. Знал, что в любом деле на тебя опереться смогу. Так вот, не забыл пока, кому служишь?
В голосе Дашевского появилась та испытующая вкрадчивость, которая была хуже открытой холодности.
Коломнин промолчал. Скверно было у него на душе. Будто схватили эту душу за несуществующие ноги, привязали к двум коням и рвут в стороны.
– Так что? Или - другого посылать?..
– острый нос Дашевского вновь едва не ткнулся в его лицо, будто обнюхал. Что-то учуял. С тяжким вздохом возложил он руку на плечо упрямого подчиненного. Взвинченность разом спала, голос сделался тих и доверителен.
– Я что, Сережа, о себе хлопочу? Вспомни про то, о чем в девяносто восьмом говорили, - какое дело делаем. Какую махину поднимаем! Сколько людей нам доверилось. Потому говорил и говорю: что выгодно банку, то для всех нас и есть истина. Что касается чинуш из прокуратуры - плюнь и забудь! Это они с виду такие правильные. На деле только и рыщут, кому бы подороже продаться. А дружка твоего Волевого, чтоб не больно переживал, давай подберем. Должностенку подыщем. Хоть приоденется. А то я обратил внимание, у него аж локти на пиджаке протерлись. Так что? По-прежнему в связке или?..
– Ладно. Раз нужно для банка, сделаю, - Коломнин поднялся.
– И - славно! А то я было обеспокоился, - Дашевский положил ладонь на напрягшуюся руку начальника УЭБ и, как прежде, доверительно похлопал.
– Ни пуха ни пера. По результатам звони.
– На мне еще "Нафта", - напомнил Коломнин.
– Вернешься в Томильск, как в Женеве закончишь, - безразлично отреагировал Дашевский. Мысли его в эту минуту были заняты другим.
– И - вот что! Если уж совсем заупрямится, уступай до трех. Три лучше, чем ничего.
Коломнин кивнул несколько вымученно.
У двери, припомнив о чем-то, обернулся внезапно и - наткнулся на обжегший неприязненный взгляд.
В приемной Коломнина поджидала холеная сотрудница из отдела загранкомандировок.
– Пожалуйста, ваши документы. Вылет завтра с утра из VIP-зала, - обычно высокомерно-сдержанная, на этот раз она просто-таки излучала приветливость, что объяснялось чрезвычайно просто: указание оформить командировку, полученное непосредственно от президента банка, было знаком особой приближенности командируемого.