Благородный дом. Роман о Гонконге.
Шрифт:
Вернувшись вчера вечером в кабинет Уайта, он вытащил все одиннадцать кусочков бумаги и ещё раз просмотрел их при свете. Никакого смысла в зашифрованных строчках найти не удалось. «И слава богу», — подумал он. Потом подошел к фотокопировальному устройству, стоявшему возле стола с обтянутой кожей столешницей, и снял по две копии каждой бумажки. Подобрав два комплекта, сложил их в отдельные конверты и заклеил. На одном написал: «П. Б. Уайту: прошу передать лично тайбаню „Струанз", не распечатывая». Этот конверт он заложил во взятую наугад с полки книгу и так же осторожно поставил её
«Отдать их Синдерсу сейчас или сделать это в полдень?» — мучился он, наблюдая за полицейской машиной. Она остановилась, из неё вышел старший инспектор Дональд С. С. Смит. Ни Синдерса, ни Кросса с ним не было.
— Доброе утро, — вежливо поздоровался Смит, коснувшись козырька фуражки стеком. Другая рука у него по-прежнему покоилась на перевязи. — Извините, мистер Данросс, вертолет в чартере у вас?
— Да-да, старший инспектор, — ответил Данросс. — А что случилось?
— У меня тут небольшое дельце дальше по дороге, и я видел, как вы прилетели. Нельзя ли нам подзанять на часок Мак-Ивера и эту птичку? А если вы возвращаетесь прямо сейчас, может, мы могли бы взять его после этого?
— Конечно. Я через секунду улетаю. Гонки отменяются.
Смит обвел взглядом трассу на склоне холма, посмотрел на небо и хмыкнул.
— Мудрое решение, я бы сказал, сэр. Кто-нибудь мог бы навернуться, как пить дать. Значит, если договорились, я потолкую с Мак-Ивером?
— Конечно. Надеюсь, ничего серьезного?
— Нет-нет, совсем нет. Хотя штука занятная. Землю дождем размыло, и обнаружилась парочка трупов, зарытых неподалеку от того места, где было найдено тело Джона Чэня.
Остальные подошли поближе.
— Вервольфы? — спросил потрясенный Джордж Чжун. — Снова жертвы похищения?
— Мы считаем, что да. Оба молодые люди. Одному голову разворотили полностью, а у другого, бедняги, полголовы снесено, похоже лопатой. И тот и другой китайцы.
— Боже мой! — Джордж Чжун побледнел. Смит мрачно кивнул.
— Вы не слышали, чтобы пропал кто-то из сыновей богатых родителей, нет?
Все покачали головой.
— Неудивительно, — отозвался Смит. — Какая глупость со стороны семей жертв договариваться с похитителями и молчать об этом. К сожалению, тела обнаружены местными жителями, так что сегодня вечером это попадет на первые полосы газет, отсюда и до Пекина!
— Вы хотите вывезти тела на вертолете?
— О нет, тайбань. Мы хотим побыстрее доставить сюда кое-каких специалистов из департамента уголовного розыска, чтобы прочесали эту зону, пока нет дождя. Нам нужно постараться определить, кто эти бедолаги. Вы не могли бы вылететь сейчас же?
— Да, конечно.
— Спасибо. Извините за доставленное беспокойство. Мои соболезнования насчет Ноубл Стар, но в субботу буду ставить
Джордж Чжун был явно расстроен.
— Мы все по-прежнему на мушке у этих ублюдков Вервольфов. Вы, я, мой старик, кто угодно! Господи, как нам защититься от них?
Никто ему не ответил.
И тут Данросс усмехнулся:
— Не стоит переживать, старина. До нас им не добраться, не выйдет.
73
10:01
В полутьме спальни зазвонил телефон. Бартлетт очнулся ото сна.
— Алло?
— Доброе утро, мистер Бартлетт, это Клаудиа Чэнь. Тайбань спрашивает, нужна ли вам машина сегодня?
— Нет-нет, спасибо. — Бартлетт глянул на часы. — Господи, — пробормотал он, пораженный тем, как долго спал. — Э-э... спасибо, спасибо, Клаудиа.
— Поездка в Тайбэй перенесена на следующую пятницу: в пятницу туда и назад в понедельник к полудню. Это вас устраивает?
— Да... э-э... да, конечно.
— Благодарю вас.
Бартлетт положил трубку и снова прилег, собираясь с мыслями. Он с наслаждением потянулся, довольный, что никуда не надо спешить, наслаждаясь редкой возможностью немного полениться.
Было уже четыре часа утра, когда он повесил на ручку номера табличку не беспокоить, выключил до десяти часов все телефоны и лег спать. Вчера вечером Орланда повела его в Абердин, где наняла Лодку для Удовольствий. Они скользили по каналам, от шума дождя обтянутая брезентом каюта казалась ещё уютнее, от жаровни исходило тепло, а еда была горячая и острая.
— В Шанхае мы, когда готовим, не скупимся на чеснок, чили, перец и всевозможные пряности, — говорила она, наполняя его тарелку, и палочки у неё в руках казались изящным продолжением пальцев. — Чем дальше на север, тем более горячей подается еда, там едят меньше риса и больше хлеба и лапши. На севере в почете пшеница, только на юге Китая почитают рис, Линк. Ещё?
Он досыта наелся и напился пива, которое она принесла с собой. Он провел эту ночь с удовольствием, она потчевала его рассказами об Азии и Шанхае, делая это живо и пылко, так что время пролетело незаметно. Потом, когда посуда была убрана и они лежали рядом, откинувшись на подушки и сплетая пальцы, под звуки барабанящего по брезенту дождя она промолвила:
— Линк, извини, но я люблю тебя. Такого он не ожидал.
— За что тут извиняться? — сказал он, ещё не готовый ответить тем же.
— О, но я действительно люблю тебя. И это все осложняет, о да, это очень все осложняет.
«Да, — согласился он про себя. — Женщине легко сказать „я люблю тебя", не то что мужчине, для мужчины это неразумно: скажешь — и, считай, влип. И это слово, подходит ли оно?» Ответа у него снова не нашлось.
И теперь, лежа в постели и обхватив голову руками, он снова проживал в мыслях минувшую ночь. Они то касались друг друга, то отстранялись, руки — и его, и её — устремлялись к телам друг друга, но так ничего и не доводили до конца. Не то чтобы она уклонялась или останавливала его. Просто он сдерживался. В самый последний момент.