Благородный повеса

Джастис Джулия

— О его способностях наездника судить не могу, однако имел удовольствие созерцать его, мягко говоря, вычурные наряды. Должно быть, портные на них уже целое состояние нажили.

Мисс Дэнби рассмеялась.

— Да, следит за модой, словно девица. Казалось бы, человека, который настолько неравнодушен к одежде, должны были отпугнуть мои ужасающие платья, но ничто не может смутить этого господина.

Мисс Дэнби чуть улыбнулась и посмотрела на Макса огромными темными глазами, призывая разделить с ней веселье. Аромат лаванды манил и притягивал. Максу так и захотелось приникнуть

к тем местам, откуда он исходит, к ее шее, ушным раковинам, ключицам, которые очень хорошо разглядел в то утро, когда она каталась верхом в бриджах и рубашке с открытым воротом.

Заметив его пристальный взгляд, мисс Дэнби явно растерялась. Улыбка ее моментально погасла. Некоторое время казалось, будто ее охватило то же наваждение, что и его. Губы приоткрылись, и Макс смог разглядеть розовый язычок.

Всё тело запульсировало от острого желания, Макс едва удерживался от того, чтобы взять ее за подбородок и слиться с ней в поцелуе.

— Ну что ж, — проговорила мисс Дэнби сдавленным голосом. — Пожалуй, мне нора, иначе кто-нибудь может нас увидеть. Если только… — мисс Дэнби улыбнулась дрожащими губами и, раскрасневшись, убрала выбившийся локон со лба, — вы не передумали.

В этот момент плащ ее распахнулся. Под ним обнаружилось еще одно вульгарное платье, на этот раз горохово-зеленое. Но Макс видел только ее грудь, вздымавшуюся и опускавшуюся под тканью корсажа.

Он и сам дышал тяжело. Казалось, все его тело переполнилось желанием. Желанием поцеловать ее, ощутить, каковы на вкус ее губы, исследовать контуры ее ушей, плеч, шеи. Макс еще раз заглянул в ее мерцающие золотистые глаза и застыл.

Зов плоти все нарастал и нарастал, почти заглушая голос разума.

Почти, но не совсем.

Минута ушла у Макса на то, чтобы собрать волю в кулак и обрести дар речи.

— Предложение соблазнительное. Но увы, вынужден отказаться.

Однако Макс не мог заставить себя встать и поклониться, завершая разговор, как того требовали приличия.

Мисс Дэнби также не двигалась с места и внимательно смотрела на него. Казалось, от обоих исходили осязаемые волны взаимной симпатии. Смущение, которое ощущала мисс Дэнби, повторяя свою просьбу, на глазах у Макса сменилось растерянностью, а затем откровенным желанием. В подтверждение его выводам, мисс Дэнби медленно наклонилась к нему и вскинула голову. Ее губы оказались совсем близко.

Макс приказал себе сидеть спокойно, хотя в этот момент больше всего желал откликнуться на ее призыв. Честь и здравый смысл требовали, чтобы он немедленно отодвинулся и задушил в зародыше то, что назревало между ними.

Но Макс не мог этого сделать. Он не собирался пересекать незримый барьер и дотрагиваться до нее первым, но вопреки всем доводам рассудка предвкушал, что вот сейчас она придвинется ближе и поцелует его.

Ресницы мисс Дэнби сомкнулись. Он тоже закрыл глаза, ощущая на коже ее теплое дыхание и наслаждаясь этой близостью.

Но в последний момент мисс Дэнби резко выпрямилась и отодвинулась на другой край скамейки.

— М-мне… пора, — дрожащим голосом произнесла она.

Макс покачал головой, стараясь заглушить навязчивый

внутренний голос, требующий удержать ее любыми путями.

Впрочем, было похоже, что долго уговаривать мисс Дэнби не придется.

Поборов неуместные желания, Макс ответил:

— Да, так будет разумнее всего. Хотя не скажу, что приятнее…

— Верно… разумнее всего, — повторила она и поспешно вскочила. — Благодарю за… мм… приятную беседу. До свидания, мистер Рэнсли.

Макс тоже встал и поклонился:

— До свидания, мисс Дэнби.

Макс с искренним сожалением наблюдал, как она удаляется. Но перед тем как завернуть за угол, чтобы выйти из оранжереи, мисс Дэнби вдруг остановилась.

Оглянувшись через плечо, она произнесла тихо и серьезно:

— Должна признать, вы вводите меня в соблазн.

Макс тут же почувствовал восторг и гордость. Прежде чем он успел ответить, мисс Дэнби отвернулась и поспешила к выходу.

Макс тоже вскочил и последовал за ней. К счастью, к тому времени как он добрался до двери, способность размышлять здраво успела к нему вернуться.

Да, если он так и не научится усмирять разбушевавшиеся чувства, придется вовсе избегать мисс Дэнби, иначе как бы не пришлось идти к алтарю. Разве он уже не наделал достаточно глупостей?

Поэтому Макс просто стоял, наблюдая, как ее стройный силуэт медленно растворяется в дымке тумана, пока она шагала к дому. Но не успела мисс Дэнби дойти до террасы, как навстречу ей шагнул мужчина.

Хеншоу.

Макс стиснул зубы. Нахмурившись, он смотрел, как они разговаривают. Издалека голосов было не слышно. Вот Хеншоу поклонился в ответ на реверанс мисс Дэнби. Предложил ей руку, однако та покачала головой и указала в сторону конюшен. Хеншоу пренебрежительно отмахнулся и снова предложил ей опереться на свою руку. После непродолжительного обмена репликами мисс Дэнби нехотя уступила.

Они как раз направлялись к дому, когда к Максу подошел Алистер. Приставив ладонь ко лбу, он вгляделся в даль и объявил:

— Кажется, это тот малый, который наблюдал за мисс Дэнби.

— Правильно. Это Дэвид Хеншоу. Ты его знаешь?

— А ведь и верно, он мне сразу показался знакомым. Этот Хеншоу — член клуба Брукса. На мой вкус, слишком много внимания уделяет фасонам пальто и стилям галстука. Значит, он главный ухажер мисс Дэнби?

— Если и так, то вопреки ее желанию.

— Вы с ней снова беседовали? Уверен, что не желаешь приберечь ее для себя?

Макс постарался испепелить Алистера уничижительным взглядом.

— Разве мисс Дэнби похожа на женщину, которая может заинтересовать меня? — протянул он, в точности повторив то, что сказал тетушке Грейс в ответ на такой же вопрос. Но на этот раз угрызения совести мучили еще сильнее. Ведь все, что он сейчас ощущал в оранжерее, доказывало обратное.

— Да, обычно ты выбираешь девушек иного типа, — признал Алистер, — однако что-то в ней такое есть… По-своему она весьма привлекательна… особенно когда скачет в мужском седле в этих своих бриджах! Какая жалость, что она невинная девица. Не забывай, друг мой, что платой за краткое удовольствие будут узы на всю жизнь.