Благословение Небожителей. Том 1
Шрифт:
После этих слов Лан Цяньцю остолбенел и переспросил:
— … Что ты сказал?
Се Лянь в душе издал жалобный стон.
Он ужасно сожалел, что не может сейчас вскочить и по примеру Хуа Чэна отвесить Ци Жуну подзатыльник, чтобы тот вновь уткнулся лицом в пол и закрыл наконец свой рот. Но Хуа Чэн наложил на него оцепенение, и как бы принц ни старался, не мог вырваться из пут заклятия. Лан Цяньцю спросил снова:
— Что значит — не вышло прирезать меня вместе со всеми?
Ци Жун, всей душой желая отомстить ему за обвинение в низости, самодовольно просиял и ответил:
—
Се Лянь всеми силами пытался высвободиться из пут заклятия. Лан Цяньцю тем временем застыл как вкопанный. Спустя мгновения он, запинаясь, проговорил:
— … Князь Аньлэ… и советник… б-были заодно?
Он решил, что его наставник и друг сговорились, чтобы обмануть его, и одна мысль об этом уже наполнила его сердце невыносимой горечью и негодованием. Кто же мог представить, что Ци Жун вдруг спросит:
— Советник? Ты об этом чародее Фан Сине? Да кто вообще был с ним заодно!
Лан Цяньцю, услышав возражение, снова растерялся.
— Ты же… ты сказал, что Аньлэ собирался омыть кровью Пир Чистого Золота. Но всем известно, что это дело рук советника. Неужели они не действовали сообща? Я…
Он окончательно запутался.
Ци Жун произнёс:
— Чёрт знает, откуда вообще взялся этот чародей, какое ему было дело до всего этого! Лан Цяньцю, слушай и внимай: ваш Пир Чистого Золота омыли кровью люди Сяньлэ! Это Аньлэ, согласно плану, перерезал всех собачьих детей мятежной армии на том пиршестве. Кто ж мог подумать, что в самый неподходящий момент вдруг вломится этот чудаковатый советник? Аньлэ решил, что нас раскрыли, и второпях бросился ко мне, сказал, что его заметили и спросил, что нам теперь делать. Мы были потрясены, когда в ту же ночь узнали, что Пир Чистого Золота оросил кровью этот ваш советник, и об этом уже раструбили на всю страну!
Лан Цяньцю застыл и долго не мог прийти в себя. Затем наконец выдавил:
— Если всё действительно так, почему ты не признался в этом раньше?
Ци Жун фыркнул со смеху:
— У меня что, с головой не всё в порядке? С чего я должен был признаваться? Кто-то взял на себя вину вместо меня — разве не лучший исход событий? Думаешь, я солгал, чтобы ты меня до непревзойдённого повысил? — тут он вдруг издевательски ухмыльнулся. — Ой-ой-ой, я понял. Ты, должно быть, не смеешь поверить в это, так? Ведь я слышал, что после всего ты заколотил своего наставника в гроб, ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха, ну что за дуралей, убил не того!
Се Лянь закрыл глаза, слушая его радостный хохот, наполненный ядом, и коротко выругался в душе.
Лан Цяньцю от злости сжал кулаки так, что хрустнули суставы.
— … Ложь! — затем резко развернулся и обратился
Ци Жун, выплюнув отколовшийся зуб, спросил:
— А ты, мать его, ещё кто такой? Вы что, все вместе решили устроить торжественный приём в моей резиденции???
Не удостоив его вниманием, Лан Цяньцю вновь спросил Се Ляня:
— Если это был не ты, если ты никого не убивал, почему признал вину?!
Неожиданно оцепенение спало с Се Ляня.
Хуа Чэн наконец снял с него обездвиживающее заклятие. Вот только было уже слишком поздно. Лан Цяньцю ждал его ответа. Се Лянь медленно поднялся, немного размял запястья, а потом бросил лишь пару слов:
— Полнейший вздор!
Лан Цяньцю на самом деле ждал от него что-то вроде: «Да, всё именно так, как он говорит». Однако Се Лянь ледяным тоном сказал лишь то, что сказал, тем самым опровергнув всё, что так складно наплёл ему Ци Жун.
Ци Жуну это не понравилось.
— Это кто здесь несёт вздор?
Се Лянь ответил:
— Ты. — он посмотрел на Ци Жуна сверху вниз и добавил, — Столько пустой болтовни, и ни слова правды. Чем ты можешь доказать, что именно потомок императорского рода Сяньлэ омыл кровью Пир Чистого Золота?
Ци Жуну это словно показалось ужасно забавным.
— Я сказал, что он убийца, значит, он убийца. Что тут доказывать? Да и какие могут остаться доказательства, если прошло уже несколько сотен лет?
Се Лянь произнёс:
— Поэтому я и назвал твои слова полнейшим вздором. Династии Сяньлэ и Юнань давно ушли в прошлое, оба государства исчезли без следа. Какой смысл ворошить былое и с новой силой разжигать вражду?
Ци Жун, послушав, каким тоном были сказаны эти слова, на мгновение замер, как будто в его памяти что-то шевельнулось, и странно прищурился. Се Лянь же развернулся к Лан Цяньцю и спокойно сказал:
— Ты своими глазами видел, как я убил твоего отца. Тогда прошло совсем немного времени после моего второго низвержения, и в душе я не мог смириться со случившимся. Вина за эту чудовищную ошибку лежит на мне. Но я считаю, что нет нужды втягивать сюда тех, кто совершенно не причастен. Лазурный Демон несёт полный бред, не остановился даже перед тем, чтобы облить грязью князя Аньлэ. Это лишь месть за то, что ты обвинил его в низости, не более.
Если бы кто-то посторонний стал свидетелем их разговора, не смог бы удержаться от смеха. Кто-то спорит за право называться злодеем, совершившим страшное преступление! Несведущие решили бы, что омовение кровью Пира Чистого Золота — это какая-то неимоверно блистательная заслуга. У Лан Цяньцю спутались мысли, он схватился руками за голову и надолго задумался, прежде чем произнести:
— Да… Это был ты, и никто другой.
Ведь он всё видел своими глазами. В ту ночь он, исполненный радостного предвкушения, вбежал во Дворец Чистого Золота и увидел, как советник в чёрном одеянии вынимает длинный меч из груди его отца, как разлетаются кровавые брызги. И в ту секунду его отец, правитель государства Юнань, всё ещё протягивал к нему руку, всё ещё дышал. Но когда Лан Цяньцю бросился к нему, рука отца безвольно опустилась.