Благословение проклятых дорог

Штаний Любовь В.

Глава 14 Немного про специфические особенности женщин и мужчин

Разум вопил благим матом, но я уже смирилась с неизбежным. Любопытство и авантюризм опять одержали верх над расчётливостью и страхом. Победили, но не мешали мне осознавать опасность затеи Унара и размах собственной дурости.

— Ладно, какая именно помощь нужна? — угрюмо спросила я, подливая в кружку чая.

— Узнаешь, — расплываясь в торжествующей улыбке отозвался дух. — Завтра.

— Друг мой ситный, — демонстративно ставя кружку обратно на

стол и разминая пальцы, протянула я. — А не мешают ли тебе уши? Нос? Другие части тела?

— Хм?

— Знаешь ли, я девушка нервная, но до-о-о-обрая… От всей души готова помочь избавиться от помех! — прищурившись, нарочито мягко и вкрадчиво проговорила. — Ежели тебе так нужна помощь, не соблаговолишь ли вякнуть на тему… ЧЕГО НАДО?! Я на участие в битве экстрасенсов не претендую, между прочим!

К моему огромному разочарованию, Унар на угрозу не отреагировал никак. Вернее, отреагировал, но совсем не так, как мне бы хотелось. Сероглазый Хранитель лишь звонко рассмеялся, запрокинув голову! Ну не гад ли?

— Ты меня умиляешь, — сказал он спустя минуту, которую я хмурилась, а он самым наглым образом ржал. — Давно так никто не радовал!

— Извращенец, — буркнула я себе под нос и насупилась.

— Не злись, — радостно наблюдая, с каким остервенением я вгрызаюсь в бутерброд с колбасой, заметил Унар и когтем подцепил кусочек сыра с тарелки. — Меня обычно боятся. Ты — чуть ли не первая, кто в подобном тоне разговаривает. Это очень забавно, звёздочка.

— Женись, и всё пройдёт, — огрызнулась я, прожевав хлеб.

— Так не на ком, — улыбаясь, развёл руками дух.

Вспомнился старый КВН и я, хмыкнув, мотнула головой на остатки бутерброда.

— Был у нас такой Ленин, — начала с милой улыбочкой. — Вождь мирового пролетариата, кстати. Молоком письма писал…

— Зачем молоком? — удивлённо, но в то же время заинтересованно приподнял бровь Унар. — Ты ведь из техногенного мира. Неужели ни чернил, ни грифелей не придумали? Даже углем, и то удобнее писать. Хоть что-то видно! Или у этого вашего вождя с головой было не в порядке?

— Вопрос спорный, — хмыкнула иронично. — Но суть не в молоке. Там отдельная история, и ручки с карандашами на Земле есть, кстати. Не перебивай.

— Как скажешь.

— Так вот… однажды Ленин слепил из хлеба чернильницу. Но вошли царские охранники и Ленин съел чернильницу. Потом он слепил из хлеба тумбочку, — практически цитируя шутку, с максимально серьёзной миной на лице проговорила. — Но вошли царские охранники, и… Ленин съел тумбочку. Тогда он слепил из хлеба Крупскую…

— Но вошли царские охранники… — подражая моим интонациям продолжил дух. — И Ленин…

— Женился! — рявкнула. — Крупская, чтоб ты знал, реально его женой была. Исторический факт! Правда, впоследствии она оказалась чёрствой женщиной…

Конец КВНовской шутки потонул в хохоте духа смерти.

— Не, — выдавил он, —

лепить себе жену из хлеба не буду! Тем более, рискуя в результате получить чёрствую женщину!

— Из снега можно, — заметила я, уже сама едва сдерживая смех. — Будет у тебя жена лицом да телом белая. Снегурочка! Ей, главное, через костёр не прыгать, и всё будет тип-топ.

— Угу, и руками не трогать! — хихикнул Унар. — Тоже не покатит. Жена, она ведь не только для «посмотреть». А чего я с ледышкой по ночам делать буду?

— Мороженное! А ещё, один товарищ выстругал себе сына из полена. Не хочешь попробовать то же самое? В смысле супругу себе выстрогать?

— Угу… Ты, и вправду, до-о-о-обрая, — передразнил меня мужчина и обвиняюще погрозил пальцем. — Одна жена чёрствая, другая отмороженная, третья и вовсе — бревно!

— Ну, — кусая губы, чтоб не заржать, я пожала плечами. — У нас говорят, под хорошим мужиком и бревно шевелится. Так что всё в твоих руках!

— Руках? — С намёком хмыкнул тот. — Уверена?

— А это уже не моё дело, что, как и чем ты со своей супружницей делать будешь! — прыснула я. — Моё дело маленькое. И ещё, кажется, в одной из сказок на Земле присутствовал ещё пряничный человечек. Как идея? Будешь звать любимую «моя сладкая» на законных основаниях.

— Я подумаю, — сверкнув клыками, пообещал Унар и демонстративно потянулся, а после с намёком добавил: — Но, знаешь ли, Духи и Хранители со смертными в этом смысле не стыкуются. Смертным сюда, — он повёл рукой, очерчивая пространство комнаты, — не попасть, а нам внизу, в материальном мире, долго находиться нельзя. По крайней мере, в материальном обличии. Сил тратится много. А вот если с Хранительницей роман закрутить, это завсегда пожалуйста.

— Ничего, голова большая, чего-нибудь придумаешь, — отмахнулась я, демонстративно игнорируя намёк, хотя, если откровенно, он меня сильно напряг. Только духа Смерти мне не хватало!

— Да не бледней ты, — усмехнулся Унар. — Я, в отличие от инкуба, слишком хорошо вижу суть людей, а ты именно человек, хоть и наделённый силой. Но это пол-беды. При желании, да с твоим потенциалом это не проблема. Есть кое-что куда более существенное, делающее и без того эфемерную перспективу романа с тобой нереальной.

— И что же это? — не удержавшись от вздоха облегчения, спросила я.

— Ты не из тех, кто принимает мужскую руку исключительно ради поддержки. Самого факта присутствия рядом мужчины, даже любящего, тебе мало, — в противовес весёлому выражению лица голос Хранителя был серьёзен. — К тому же, ты принадлежишь к той немногочисленной части смертных, которые любят всей душой, самозабвенно. Такие, выбрав раз, предмет привязанности не меняют почти никогда. Не умеют просто.

— Вот счастье-то, — скривилась я, недовольная таким «диагнозом». В свете последних событий, скорее даже приговором.