Благословение проклятых дорог

Штаний Любовь В.

— Сам не догадываешься? — спросила я нервно. — Вот тебе сколько лет?

— Четыреста, — ответил тот.

— А Керну?

— Пятьсот четырнадцать, — спокойное.

Безумные цифры меня уже не так впечатляли, как прежде. Всё-таки не первый день на Шайдаре, и с расами-долгожителями уже не раз сталкивалась. Если по нашим меркам, — припомнила прочитанное в Харруте и слышанное от друзей и Альки 11, — выходит, Лею по человеческим меркам лет восемнадцать-двадцать, а Керну около тридцати.

— Хорошо, а сколько Дане и Солечке?

— Двести

семьдесят и четыреста пятнадцать, — отозвался старший из братьев с некоторой напряжённостью в голосе. — Что тебя беспокоит?

— Вы ещё спрашиваете?! Смеётесь?! — я едва элем не подавилась и указала на сгорбленную старушку в синей юбке и ярко-голубой блузе. — Скажи, сколько лет вон той вампирше?

Мелькнула мысль, что все бабульки — не вампирши, но Керн лишь оглянулся через плечо и спокойно ответил.

— Шестьсот с небольшим, кажется.

— То есть, тебе пятьсот…

— Четырнадцать, — подсказал брюнет.

— Именно! А ей каких-то жалких шестьсот, и такая разница во внешности! Отцу вашему сколько стукнуло?

— Две тысячи восемьдесят три, — хором.

— Но он выглядит молодо, а эта женщина — так, будто одной ногой в могиле стоит!

— Ах, вот ты о чём, — грустно улыбнулся Лей. — Это нормально. Тут такое дело, после родов наши женщины лет за десять сильно меняются внешне. Но не думай, живут они не меньше мужчин. Просто… вот так.

— А почему?

— Не знаю, — развёл он руками. — У каждой расы свои особенности.

— Вот засада… — в ужасе вытаращилась на толпу, по-новому глядя на детей и девушек. — Господи, как только вообще замуж выходят и рожать соглашаются!

— Неохотно и редко, — признал очевидное Керн. — Когда совсем уж безнадёжно влюбятся. Видишь, как детей мало?

— Угусь… Удивительно, что они вообще есть! Хотя… — я вздохнула. — любовь зла…

Кажется, я поняла, о чём просил Унар. Но как помочь? Врезать Нашкаром каждой вампирше по кумполу? Старым для омоложения, молодым для профилактики? Долговато лупить придётся, но не в этом суть. Что это избиение несчастных изменит? Даже если единоразово поможет, дальше-то как?

Если не пойму, почему молодые и красивые так быстро и неотвратимо превращаются в старух, едва родив ребёнка, толку от меня не будет. С другой стороны, может я сама эту проблему выдумала? Сужу-то со своей, человеческой колокольни… Вдруг это — своего рода ограничитель рождаемости для почти бессмертных вампиров? Кто знает?

— Ребят, а у вас есть архивы какие-нибудь, — задумчиво почесав переносицу, спросила. — Легенды там, древние предания?

— Конечно, — кивнули оба.

— А не подскажете ли, как там у древних предков с детками обстояло?

— В каком смысле? — непонимающе переглянулись вампиры.

— Ну, смотрите. У меня дома люди живут лет семьдесят-восемьдесят. При том детородный возраст у женщин всего-то лет двадцать-двадцать пять, а в одной семье может быть и десять, и двадцать детей. Редко, но может.

Вы живёте веками. И ладно сейчас, — кивнула на толпу, — не до потомства, в таких-то условиях. Но раньше, до того, как магия стала уходить с Шайдара?

— Хм… — Керн задумался. — Про рядовых членов клана в архивах пишут редко, да и в легенды они не попадают, но у властителей… Самое большее, что могу вспомнить — пятеро.

— Ага! — воодушевлённо подскочила я и принялась нервно ходить вокруг дерева, укрывшего нас от любопытствующих взглядов. — Значит, текущая ситуация — не метод естественного отбора! Оно и понятно, долгоживущие и в книжках обильным потомством не страдают.

Отмахнувшись от вялых попыток усадить меня обратно на лавочку, я задумалась. Если дело не в природе вампиров… Пока беру это предположение за аксиому, а там видно будет. Так вот, если дело не в ней, значит… А фиг его знает, что всё это значит! Если уж сами вампиры без понятия не то что о природе происхождения проблемы, но и её саму считают нормой, где искать информацию?

Книги? Долго, глупо и бесперспективно. Будь у древних решение, разве дошло бы до такого ужаса? Вряд ли. Можно спросить Унара, но тот не ответит. Сошлётся на правила или ещё какую-нибудь мутотень. Ну и… всё. Больше никаких источников столь необходимых сведений в голову не приходило. Хотя…

Сжав в ладони Нашкар, я переключилась на магическое зрение и присвистнула. Ого! Все до одного вампиры оказались связаны друг с другом едва заметными разноцветными нитями магической связи. Красные и чёрные, белые и жёлтые, фиолетовые и зелёные — они оплетали площадь бесплотной паутиной. Какие-то ниточки казались яркими и мощными, другие едва заметными и тусклыми, но они были. От этого многоцветья зарябило в глазах. Ох, как же разобраться, что к чему?

Какое-то время я с благоговейным ужасом рассматривала площадь, а потом тряхнула головой и прищурилась. Ничего, глаза боятся — руки делают!

— Так, ребятки… — обернувшись, я улыбнулась братьям с таким плотоядно-хищным выражением, что те попятились. — Будете подопытными кроликами и по совместительству средством для спасения вашего клана!

— Что? — хором.

— То! Лей, принеси блокнот и карандаш. Можно перо или угольную палочку. Главное, чтоб писало, — попросила с вежливым оскалом оч-чень решительной акулы. — Керн…

— Эм?

— Иди-ка сюда, — поманила пальчиком. — Буду тебя рассматривать.

— В каком смысле?

— В прямом, — обрадовала. — Лей, бумагу для записей!

— Мне раздеваться? — скептически хмыкнул брюнет, неестественно румяный и смущённый, несмотря на попытки шутить.

— Размечтался, — фыркнула. — Стоишь и честно отвечаешь, кем конкретно тебе приходится тот или иной вампир, на которого укажу. Включая не только родственные связи, иерархию, но и личные отношения. Говоришь предельно искренне и подробно. Считай это своим вкладом в благополучие рода. Ясно?