Благословенный 2
Шрифт:
Во-первых, в Нижнем Новгороде был спущен на воду первый речной пароход. Две паровые машины двойного расширения с медными водотрубными котлами мощностью по 25 лошадиных сил каждая вращали два десятифутовых 12-ти лопастных колеса, сообщая проходу максимальную скорость примерно в 5,5 узлов Деревянный корпус парохода водоизмещением 120 ласт, или 250 тонн, был построен из уральской лиственницы. Небольшая осадка должна была позволить пароходу заходить в притоки рек и производить выгрузку на не оборудованном, безо всякого причала, берегу. Теперь пароход должен был сделать несколько испытательных рейсов, а затем уже заняться перевозкой разного рода материалов.
Мне, разумеется, страшно
Я задумался: раз пароход всё равно должен проходить испытания, почему бы мне на нём не спуститься от Нижнего Новгорода до Царицына? Оттуда, осмотрев работы по прокладке железной колеи, я собирался доехать до Дона; затем галерою спуститься в его низовья, и Азовским морем доплыть до Керчи; проехав Крым с конца в конец, добраться до Перекопа, и дальше уже сухопутным путём посетить все подведомственные мне земли вплоть до строящейся Одессы.
На сегодняшний день это была крупнейшая стройка в Империи. Командующий Черноморским флотом вице-адмирал Н. С. Мордвинов и Херсонское адмиралтейство были сторонниками постройки порта в Очакове. Однако же вице-адмирал Де Рибас и инженер подполковник Деволан, получив задание осмотреть устье Днепра, лиман и побережье вблизи Очакова, пришли к единодушному мнению, что Очаков непригоден для постройки в нем порта из-за плохого рейда, мелководья и замерзаемости лимана, и что самым пригодным местом для устройства порта является Хаджибей. Деволан так охарактеризовал Хаджибейский залив: «Доброта его рейды, а особливо грунта дна, известна была нашим мореходцам и довольно испытана прежними ее владельцами. Льды там не могут ни малейшего причинить вреда…» Не видя иного выходя, я поддержал строительство. В рескрипте от 27 мая 1794 г. Екатерина II писала: «Уважая выгодное положение Хаджибея при Черном море и сопряженные с ним пользы, признали мы нужным устроить тамо военную гавань вкупе с купеческой пристанью». Екатерина, возлагая ответственность за постройку порта на Дерибаса, подчеркивала: «…работы же производить под надзиранием генерала графа Суворова-Рымникского» и далее «…Придав в пособие вам инженерного подполковника Деволана, коего представленный план пристани и города Хаджибей утвердив, повелеваем приступить не теряя времени к возможному и постепенному произведению оного в действие».
Город был заложен 22 августа 1794 г., а в этом году он получил название Одесса. Одновременно со строительством города стал интенсивно строиться и порт. Руководство постройкой порта было возложено на инженер-полковника Ф. П. Деволана, он же являлся автором проекта порта.
* * *
Первым делом конечно надо было доехать до Нижнего Новгорода: благодаря хорошей погоде и наличию крепких молодых ног большую часть пути я со своими сопровождающими, двумя измайловскими офицерами, Бибиковым и Волховским, — проделал верхом. Уведомление об отъезде я передал с гофкурьером, договорившись с ним особо, чтобы он отнюдь не спешил его передать. В Нижний Новгород заранее выехал учёные Лепёхин, Кулибин, Ярцев и два инженера: с завода Хорнблауэра, построившего паровые машины, и с предприятия Бёрда, изготовившего часть деталей и механизмов.
Было, однако же, совершенно понятно, что бабушка очень постарается вернуть меня с полпути. Как бы быстро мы не ехали, хороший фельдъегерь со сменными лошадьми всё равно способен был нас нагнать. Но,
Царская дорога.
Эта прямая просека в лесу не давала мне покоя. Сколько же Пётр Великий сделал для страны, и сколь многое он не успел! Ещё семьдесят лет назад у нас могла быть практически прямая дорога на Москву, без необходимости терять время, проезжая Новгород!
И я решил сочетать полезное с полезным: проехать этой трассой, осмотрев её на предмет реанимации проекта, и, заодно, доехать до Москвы, не встречая по пути фельдкурьеров с грозными приказами немедленно возвращаться. Профит! Пришлось устроить небольшой заговор, и Бибиков с Волховским стали его центральными фигурами. Они должны были ждать на маршруте с запасом продуктов и комплектом сменных лошадей.
Эх, и гонка же это была! Не думал я, что путь от Петербурга до Москвы можно проделать в четыре дня, да ещё и по бездорожью!
Не заезжая в Москву, мы вышли на Владимирский тракт, и ещё через три дня были в Нижнем Новгороде. На протяжении пути я на собственной шкуре оценил, каково это — долгие и быстрые переезды кавалерии. Дважды приходилось, завернувшись в плащ, ночевать прямо в поле, другой раз — в крестьянской избе. Наконец, обессилив коней и смертельно устав, мы со спутниками оказались в Нижнем Новгороде.
Пароход наш стоял у городской пристани, привлекая своей необычной внешностью толпу зевак. Формой корпуса он не сильно-то отличался от обычных речных барок; только большая железная труба, торчащая из середины палубы, да огромные многолопастные колёса по бортам недвусмысленно свидетельствовали, что это — судно нового типа, смерть бурлацкого промысла и надежда волжских берегов.
Небольшая команда заводских специалистов тем временем начала готовить пароход к отплытию. Грузились дрова, разводились пары; из трубы, привлекая любопытные взоры нижегородцев, плотными клубами пошёл густой серый дым. Мы все взошли на палубу; матросы отвязали концы. На берегу уже собралась, должно быть, половина города, когда гигантские колёса дрогнули и медленно начали вращаться, с шумом рассекая воду. Под восторженные крики и свист наблюдавших всё это нижегородцев пароход, гулко шлёпая по воде колесными лопастями, отчалил от причала и пошёл по великой реке вперёд, навстречу восходящему Солнцу.
Первое время я был как на иголках, поминутно ожидая взрыва котла, или ещё какой-нибудь фатальной поломки; но мы шли, разогнавшись уже до скорости почтовой кареты, а никаких проблем так и не случалось.
Первая остановка наша случилось возле Макарьевского монастыря, где проводится всегда знаменитая ярмарка. Сейчас место это было сравнительно пустынно: ярмарка будет через два месяца, в июле; тем не менее, небольшой торг шёл и сейчас. Меня поразило, что место это находится у самой реки, и несомненно, затапливается при разливе Волги. Но, видимо, удобство доставки сюда товаров речным путём компенсировало в глазах торговцев этот недостаток.
Поскольку мы шли по течению, скорость экономного хода достигала 8–9 узлов. Мимо проплывали волжские перекаты, острова и плёсы; то и дело попадались нам идущие берегом беляны с впряжёнными в них бурлаками, изумлёнными взорами провожавшими наш пароход. Иной раз на песчаной косе или поросших ивой островках виднелся дымок костерка и несколько шалашей.
— Вон там — это рыбаки, — объяснял мне Ярцев, — а вот эти — это разбойники. Ждут, кого-бы растрясти!
Как он различал их, я так и не понял.