Благословенный
Шрифт:
Александр Романович оказался плотным господином близко к пятидесяти годам. Похоже, он уже был наслышан про мои вдруг прорезавшиеся таланты, и смотрел слегка настороженно; так могут относиться к опасному душевнобольному, пока ещё тихому, но готовому в любой момент взорваться буйством.
— Мне сообщили,
— Прекрасно, граф. Давайте присядем вон там, да и поговорим спокойно!
Мы устроились на массивную, чугунного литья, парковую скамью. Вечерело, и, хотя темнота в Царском Селе наступит ещё нескоро, в воздухе уже замелькали надоедливые комары.
— Вы, кажется, при дворе человек новый?
Граф слегка поклонился.
— Истинно так. На днях всемилостливейше назначен в Совет при высочайшем дворе!
— Очевидно, за заслуги перед Отечеством?
Тёмные глаза графа оценивающе пробежали по моему лицу. Видно, он не мог понять, что малолетнему отроку нужно рассказать про деятельность поднадзорного ведомства, чтобы тому было не скучно.
— Государыня высоко оценила усилия и результаты, достигнутые на сибирских заводах по выплавке серебра.
— Очень интересно! Расскажите про это!
Из долгого разговора с графом выяснилось, что в России имеется два сереброплавильных завода — Нерчинский на Амуре и Колывано-Воскресенский на Алтае. Недавно, благодаря новым методам плавки руд, выплавка на этих заводах достигла невиданных ранее тысячи пудов ежегодно.
— Ого. И сколько это в деньгах?
— Более чем восемьсот тысяч рублей, Ваше высочество!
Я замолк, пытаясь понять, насколько велика эта сумма. Лет сто назад это были очень весомые деньги — при царе Алексее Михайловиче город Киев был куплен у поляков за 146 000 рублей, правда, несколько более весомых. Но для 1787 года сумма эта в любом случае была уже не особенно значительной.
— А бюджетная роспись у нас сейчас в какую сумму?
В тёмных глазах графа мелькнуло веселье; видимо, очень забавным показалось ему словосочетание «бюджетная роспись» из уст от десятилетнего мальчугана.
— Финансовою частью заведует Экспедиция Сената, и подробности сего предмета мне неизвестны. Но, полагаю, около 45 миллионов в год.
Так-так. Сумма-то от этих заводов получается очень даже небольшая. В основном деньги поступают не отсюда!
— Хорошо, понятно. А откуда же в казну идут основные доходы?
— Эти средства вообще в казну не идут — это личные доходы императрицы!
Из дальнейших ответов Воронцова стало понятно, что в основном деньги поступают с крестьян в виде подушной, а с казенных крестьян — ещё и «оброчной» подати. Вторые по значимости государственные доходы — от водочных и соляных откупов. Довольно существенные деньги — около двух миллионов
— Какая таможня приносит наибольший доход?
— Конечно же, Петербургская!
— А кто у нас начальник Петербургской таможни?
— господин Даль, Карл Иванович!
— Он, наверное, человек занятой, да?
— Конечно, Ваше высочество! К тому же немолод и очень болен.
— Таак… Ну, наверное не стоит беспокоить такую важную особу. А есть там ещё толковые чиновники?
— Ну, вот, извольте: г-н Радищев Александр Николаевич, коллежский советник, правая рука управляющего. Между прочим, занимался составлением ныне действующего таможенного тарифа. Честнейший и талантливейший человек, верный слуга Ея величества!
— Вот, давайте ко мне этого Радищева. Пусть и расскажет мне про эти таможенные дела!
— Прекрасный выбор, Ваше высочество. Он наилучшим образом вам всё разъяснит!
— Весьма на то надеюсь. А как обстоят у нас дела с производством металлов? Кто может просветить меня на сей предмет?
За время нашего разговора Воронцов, похоже, сумел свыкнуться с необходимостью удовлетворить внезапно прорезавшееся любопытство девятилетнего наследника престола, задающего совсем не детские вопросы.
— Заведения чугуноплавильные и железоделательные главным образом устроены на Урале. Есть там и казённые, и частные заводы!
— А поближе что-нибудь имеется? Меня на Урал бабушка не отпустит, а людей оттуда везти, только чтобы с ними поговорить, тоже неприлично.
Лёгкая улыбка вновь тронула губы моего взрослого собеседника. Воронцов, видимо, всё ещё полагал, что интерес юного цесаревича к столь скучным «взрослым» предметам — блажь, которая скоро пройдёт.
— О том поведать может сэр Гаскойн, Карл Карлович, шотландец, начальник Олонецких заводов!
— Отлично! Но, полагаю, неуместно будет отрывать такого занятого джентльмена от его трудов. Как бы устроить мне поездку на эти самые Олонецкие заводы?
— Это в Петрозаводске, Ваше высочество!
Блииинн, далеко! Меня туда не отпустят!
— … но мистер Гаскойн, очевидно, будет в Петербурге проездом, когда отправится в Кронштадт.
— Он что, скоро уже уезжает обратно в Англию?
— Нет. В Кронштадте планируется к постройке чугунолитейное заведение, и названный мистер Гаскойн будет его налаживать!
— Завод в Кронштадте? Да ещё и чугунолитейный? Как это странно, право!
— Отчего же вам это кажется странным?
— Ну, это же остров! Там нет ни руды, ни угля, ни рабочих….
— Зато скопилось невероятное множество чугунного лома! Со времен Петра Великого копятся там сломанные пушки, якоря, некалиберные ядра, чугунный балласт, и прочий хлам. Если наладить там литье ядер и картечи под калибры флотской артиллерии, можно разгрузить цейхгаузы и обеспечить флот недорогим боезапасом!