Благословенный
Шрифт:
Пробный заказ на пули разместить на только что построенном заводе Бёрда. Чугун для пуль выдать из казенных запасов, в том числе из чугунного лома Петропавловской и иных крепостей.
Посылку из нескольких чугунных пуль я отправил для Потёмкина, в Ольвиополь, с сопроводительным письмом. Тот любил всякие заковыристые новинки и экономию бюджета, и мог увлечься их внедрением в армии. Меня же более всего радовало то обстоятельство, что чугунные пули, поставленные в войска, явно никто не украдёт — ведь они решительно бесполезны во всех отношениях, кроме прямого своего предназначения!
Интерлюдия.
Луис Алмейда Де Соуза, капитан форта Сан Жозе ду Риу-Негру, оценивающе рассматривал чужаков, швартовавших свои шлюпки к ветхому причалу фактории. Определённо, ни разу он не видел ничего подобного.
— Что скажете, поручик?
Артиллерист Армандо Гарсия Гомеш, его подчиненный, тоже глядел на незваных гостей с неподдельным интересом.
— Думаю, нет ничего опасного, — наконец, отозвался он. — Они не похожи на бандейрантис.* (охотники за рабами, и просто бандиты — прим.) Верно, это какие-то торговцы.
— Торговцы? Здесь?
— Ну а кто еще может тут быть? Наверное, приехали за шкурами оцелотов и ягуаров, а может, за попугаями.
— А не могут это быть заговорщики Тирадентеса?* (один из первых борцов за независимость Бразилии — прим.) Слишком уж много у них мушкетов!
— Пустое! Разве вы не видите, что они из другой страны?
Жители посёлка, теснившегося под стенами форта — в основном, метисы и индейцы племени «манаус», с откровенным интересом рассматривали морские, с приличной осадкой и острым дном, баркасы чужеземцев, их белую, обгорелую до красноты кожу и странную одежду.
Де Соуза, определённо, впервые видел таких людей.
— Что он говорит, я никак не пойму! Дон Гомеш, вы помните хоть что-то по-французски?
Порутчик, ради визита иностранных гостей вырядившийся в форменный суконный мундир, каким-то чудом не сгнивший от местной влажности и жары, с сожалением покачал головой. Капитан Де Соуза нахмурился. Увы, место его службы было настолько отдалённым от всяческой цивилизации, что совершенно не оставляло возможности для практики в иностранных языках; все знания французского, полученные когда-то в школе иезуитов в Сальвадоре, совершенно выветрились из его головы за ненадобностью. Никто из иностранцев не посещал это глухое селение в самом центре амазонской сельвы. Ни серебра, ни золота здесь не нашли, тропическую древесину проще было купить в провинциях, лежащих ближе к океану, а красная земля на берегах Амазонки оказалась слишком бедной, чтобы тут хоть что-то выращивать. Вот и стоял одинокий форт среди джунглей, обозначая присутствие короля Португалии на великой реке Риу-Негру.
К счастью, у чужеземцев оказался проводник с побережья, и вскоре Соуза и Гомеш беседовали с иностранцами, укрывшись от палящего солнца в тени кантины.
Один из них, высокий, с бесцветными волосами и ресницами и типично североевропейским, приплюснутым носом, имел вполне человеческое имя Петро-Симон. Другой представился именем, которое оказалось созвучно с португальским «Базилиу», фамилия же была совершенно непроизносимой.
Переводчик, португальский моряк Жозе, пояснил господам офицерам, что дон Педро-Симон — исследователь и путешественник, а дон Базилиу — офицер русской императрицы Екатерины. Про существование далекой «России» Де Соуза, конечно, был наслышан. Разумеется, первый тост подняли за Её Императорское величество, второй, соответственно — за королеву Португалии Марию Благочестивую. Тут Базилиу что-то со смехом произнёс.
— Господин Корзинченкоф говорит, что в их стране положено палить из пушек, когда поднимается тост за столь высоких особ, да ещё и женскаго полу!
Португальцы не могли не принять такой вызов!
— Один момент! — вскричал Гомеш, и немедленно приказал зарядить обе ещё пригодные к стрельбе четырехфунтовки.
БУУМ! — разнеслось вдруг над просторами мирной реки, и упругий клуб порохового дыма медленно развеялся над ее черными водами.
Начались обычные в таких случаях разговоры: насмешки над туземцами, байки и похвальба, рассказы о южных морях и отдалённой северной стране.
И, наконец, в речах чужеземцев начали возникать два слова: «гевея» и «латекс».
Что такое «гевея», капитан Де Соуза, конечно же, знал. Обычное, ничем не примечательное растение, одно из многих в сельве. Индейцы пропитывают её соком борта каноэ, чтобы они меньше протекали; вот и всё её применение. И зачем им это?
В общем, как выяснилось, русские хотят закупать этот самый латекс. Обещают раз в год присылать корабль для погрузки товара. Им нужен человек, который организует добычу латекса в сельве и доставку в ближайший порт на океанском побережье. Также нужны семена и саженцы гевеи.
Капитан ничего не имел против хорошей торговли. Правда, дело обещало быть хлопотным и не особенно прибыльным, но все равно много лучше, чем просто скромное жалование капитана португальской армии.
Путешественник Паллас, как оказалось, очень хотел попасть в сельву, ознакомиться с её растительностью и прочими примечательными диковинами. Де Соуза лишь внутренне усмехнулся: все знают, что учёные — люди не от мира сего. Что там рассматривать, в сельве? Ну, мартышки, ну, тапиры, ну, ягуары… Обыденность и скука! Впрочем, отчего бы и не отправить любопытных посланников далёкой северной страны.
Дон Базилиу тоже выразил желание побывать в сельве.
— Много ли этих «гевеев» растет в чащобах ваших? Нам бы всё посмотреть, проверить, посчитать!
— Извольте, сельва сейчас вполне проходима. Сезон дождей пока не наступил, как обычно, во второй половине года у нас довольно-таки сухо — пояснил Де Соуза, мысленно пожав плечами.
В посёлке нашли пару индейцев, хорошо понимавших по-португальски. Взяв с собою солонины, галет, запас воды, мичман Василий Фёдорович Корзинщиков, путешественник Пётр Симон Паллас и их переводчик Жоан в сопровождении носильщиков и проводников углубились в чащу леса.