Блатные из тридевятого царства

Волков Валерий

– - Плохо пишешь, -- заметил Старобок, -- Ивашка любой документ в пол страницы вмещает.

– - У него ж опыт, ваша милость, а я так, самоучка.

Не читая, князь подмахнул подпись, достал из кармана здоровенную государственную печать и, дыхнув перегаром, припечатал к листу.

– - И вот что, Пахан, -- потупил князь глазки, -- возьмешь с собой Лёньку...

– - Чего!!!
– - Заорал я, забыв о субординации.
– - Ну, уж нет, наливай водки, я к палачу.

– - Ну, че сразу к палачу, успеешь еще, чай не последний раз видимся.

Надо же из парня дурь вытряхивать, пусть заместителем твоим побудет...

– - Только рядовым!

– - Согласен!
– - Кивнул Старобок и рявкнул, стоящему у двери стрельцу: -- Лёньку ко мне!

Граф нашелся значительно быстрей дьяка. Двое стрельцов втащили его в светлицу, держа под руки. От бывшего полководца за версту разило сивухой. Пьяно улыбаясь, он мутными глазами уставился на князя.

– - Собирайся, -- приказал Старобок.
– - Отправляешься с Паханом по государственному делу.

– - Ить, -- протрезвел Лёнька, -- мне нельзя, геморрой обострился, сейчас за справкой к доктору сбегаю.

– - Давай, -- кивнул князь, -- я пока распоряжусь, чтоб плаху подготовили. Тебе какие чурки нравятся сосновые, али дубовые?

– - Кажись, прошло, -- обреченно пролепетал бедный Лёнька.
– - Прощай дядя, чую больше не свидимся, на погибель племянника посылаешь, единственного наследника престола.

– - Не каркай, -- обозлился князь, -- на мне еще пахать можно, наследник сыскался! Ступайте с Богом. Ежели кто в дороге задумает вас повесить, так ты Пахан проследи, чтоб Лёньке голову отсекли, негоже ему в петля с мужиками болтаться, дворянских кровей все же.

Моего появления на свежем воздухе ожидали давно и с нетерпением. Но особой радости оно никому не принесло. Насвистывая "а помирать нам рановато...", я сделал ручкой палачу, мужик он понятливый, дважды объяснять не пришлось, одним ударом расколол приготовленную чурку на части и, подхватив половинки, удалился.

– - Пахан, -- засопел в ухо стрелец на крыльце, -- ты мне пятак должен.

– - Ничего, -- утешил я служивого, -- в следующий раз выиграешь.

Один конюх, затмевая солнце, светился счастьем. Глядя на кучу монет, он шептал:

– - Вот богатство-то привалило! Столь и за неделю не пропить!

– - Со мной до Сыроешкино поедешь?
– - окликнул я мужика.

– - Хоть на край света, благодетель ты мой!

– - Ступай в конюшню и запрягай две пролетки по полной программе.

Немного подумав, я отрядил в помощь конюху Лёньку. Пусть привыкает к тяготам торгово-посольской службы. Сам же отправился за деньгами.

Казна, как водиться, помещалась в подвале. На окованной железом двери красуется амбарный замок, у порога бравые стрельцы. К княжеской бумаге они отнеслись с уважением, но дальше этого дело не пошло. В хранилище имели доступ два человека -- Старобок и мой лучший друг Ивашка. Князя по таким пустякам я естественно тревожить не стал, пришлось идти поднимать дьяка.

Мой недавний пациент еще прибывал

в коме. Гер Штольц, благородная душа, пытался мне помешать.

– - О, майн фроинд Пахан, больной надо спать, это есть лучший лекарство. Он совсем чуть-чуть назад закрыть рот и перестать кричать, мой уши сильно болеть...

– - Ганс, -- нравоучительно ответил я, -- не стоит идти на поводу у загнивающей буржуазной медицины. Передовая российская наука давно доказала -- чем раньше больной встает после операции, тем быстрее заживают раны.

Я откинул простыню и полюбовался на дело рук своих. Гм, пожалуй Ганс прав, Ивашка и российская наука несовместимы...

Смочив ватку нашатырем, лекарь принялся приводить пациента в чувство.

– - Ой, ой, -- застонал дьяк, приходя в сознание. Я кинул ему рясу.

– - Ваше Святейшество, надо в подвальчик спуститься.

– - Это еще зачем?
– - Превозмогая боль, выдавил Ивашка.

– - Здесь все написано, -- протянул я княжеский указ и кивнул Гансу, чтоб готовил валерьянку.

– - Обойдусь без сердечного, -- отмахнулся дьяк, но едва прочел первые строки, сразу же нашарил стакан с успокоительным и опорожнил до дна. Осмыслив обозначенную сумму, он даже на время забыл о боли.
– - Я... эть... да ни в жизнь! Болею, умираю, нет мочи подняться!

– - Валяйся дальше, -- пожал я плечами.
– - Мне и Старобок денежку выдаст. Только хочу по дружбе предупредить, не будешь шевелиться -- прооперированный орган к ноге прирастет. Придется либо орган, либо ногу отпиливать. Подумай на досуге, что для тебя важней -- остаться безногим мужчиной или неполноценным ходячим.

– - Западный медицин таких случаев не иметь, -- не вовремя вмешался Ганс.

– - Да что вы, любезный, -- парировал я.
– - В одном Амстердаме каждый пятый гомик, а на тысячу населения двух безногих не сыщешь.

Охая и акая, Ивашка принялся напяливать рясу. Путешествие в подвал напоминало сошествие грешников в ад. Прислуга шарахалась в стороны, заслышав стоны и вопли дьяка. Стрельцы, узрев доверенное лицо князя, безропотно расступились. Вытирая платком взмокший лоб, Ивашка целую вечность колдовал над замком. Наконец дверь открылась, на секунду стали видны сундуки вдоль стен, но дьяк проворно юркнул внутрь и затворил ворота. До меня донесся приглушенный подленький голосок:

– - Пахан, голуба моя, ты доскольки считать умеешь!

– - До миллиона!

– - А это больше ста?
– уточнил на всякий случай дьяк.

Скорбь на лице Ивашки, когда он передавал казенное золото, была неподдельной и настолько искренней, словно у него враз умерли все близкие родственники. Дьяк дважды пытался меня надуть. Но естественно безрезультатно. Получив положенное, я хлопнул его по плечу:

– - Бывай праведник.

– - Эх, -- грустно выдохнул дьяк, -- отродясь не слыхивал, чтоб миллион больше ста был. Одно утешает, как думаешь, Пахан, тепереча у меня ничего не срастется?