Блатные из тридевятого царства
Шрифт:
– - Пахан, уймись, Христом Богом прошу, -- скулил дьяк.
– - Я ж за помощью, неужели рука поднимется на слугу божьего?
– - Еще как!
– - Я ж и так муки страшные принял, на задницу опосля муравьиной кучи сесть не могу. Спать стоя приходится. А отрава та, нутром чую, не вся вышла. Народные средства хороши, а все ж таки лекарю показаться бы, может, посоветует чего. А этот гад брезгует мной. Всего-то три доноса на него настрочил. Обиделась вражина немецкая. Не разговаривает. Похлопочи, объясни, что должность моя такая. Уважает он тебя, авось не
Вообще-то я не садист и никогда таких наклонностей за собой не замечал, но отказать в помощи брату по вере, выше моих сил. К черту гуманизм с разбитым носом и сломанной челюстью, к лекарю, так к лекарю! О такой мести даже тень отца Гамлета не мечтала. Правда имелась существенная проблема.
– - Доктор-то в княжеском тереме обитает, а мне туда дорожка заказана.
– - И ничего, -- повеселел дьяк, -- я тебя через задний двор проведу, ни одна душа не увидит.
Попасть в княжеские покои оказалось проще пареной репы. Через лаз в заборе, да в темную неприметную дверь. Ни охраны, ни собак. Не удивительно, что Старобока обокрали, при такой караульной службе не грех и по два раза на дню грабить. Под ногами предательски скрипнула ступенька.
– - Ничего, -- пыхтел дьяк, -- недалече осталось, еще одна светлица и на месте.
Изловчившись, я схватил дьяка за бороду.
– - Стой, не дергайся. Сначала к Алинке зайдем, показывай, где ее прячут!
– - Чур, меня, чур, -- закрестился Ивашка.
– - Я телом болен, а не головой. Князь дознается, обоих в куски изрубит.
– - Пока не увижу свою нареченную, с места не сдвинусь.
– - Чего, дурак, мелишь!? Какая она тебе нареченная и думать забудь! К ней принцы заморские клинья бьют, из благородных, ни чета тебе. Ишь, со свиным рылом, да в калачный ряд.
– - Не со свиным, а с блатным и запомни падла, -- сделал я ударение на последнем слове, -- не каждый принц такое иметь может.
Но попасть в комнату девушки я не смог. Вход охраняли два дюжих стрельца. Старобок слишком серьезно относился к нравственному воспитанию дочери.
– - Уф, -- облегченно выдохнул Ивашка, когда впереди замаячил докторский кабинет.
– - Что-то в животе нынче бурчит по-особенному, никак яд действует.
– - Стой на "шухере", -- кивнул я.
– - На чем?
– - огляделся дьяк.
– - На "атасе", пока я с господином Гансом переговорю.
Лекаря уламывать не пришлось. Он с радостью согласился стать моим ассистентом. Штольц был счастлив оказать услугу такому образованному человеку как я. Я выглянул в коридор и обомлел. Ивашка, сняв башмаки, топтался по чьей-то сутулой спине.
– - Ты чего?
– - Сам же велел на Атаса встать, -- ответил дьяк.
– - Вот, здешний полотер Атас Гаврилович Щепкин. Других нет.
– - Вам, батенька, и, правда, лечиться надо.
– - Так я про то и толкую.
Господин Ганс, нацепив очки, долго и пристально разглядывал мощи дьяка. Сгибал руки в локтях, ноги в коленях. Заставил присесть, поинтересовался есть ли в родне алкоголики. Постучал молоточком по лбу и, услышав, громкое эхо,
– - Что вас беспокоить?
– - Э, -- зарделся Ивашка.
– - Стыдно говорить доктор, но как мужчина -- мужчине. В последнее время у меня появился комплекс неполноценности.
– - Дьяк развел руки.
– - Не могу никак сподобиться. Может кость там поломалась, -- скосил он глаза на собственный пуп, -- или яд так действует.
– - Штаны сними, покажи болячку, -- посоветовал я.
– - Грех-то, какой, прости Господи, -- перекрестился дьяк, освобождаясь от портков.
– - Ну-с, ну-с, голубчик, -- углубился в изучение предмета Ганс.
– - Фантастик, никакой комплекс у вас нет...
– - Правда, доктор!
– - Конечно! Вы есть просто неполноценный, где вас так угораздить?
– - Как же так, господин лекарь, жить-то я буду?
– - А смысл?
Умыв Ивашку нашатырем, нам удалось привести его в чувство. Дьяк хрипел и слезно умолял помочь.
– - Будем лечить, -- кивнул я.
– - Бум, -- согласился Августович, протягивая скальпель.
– - Найн, -- ответил я.
– - Постараемся обойтись без хирургического вмешательства, больной пока еще отказывается от вскрытия.
Ивашку уложили на операционный стол. Содрали рясу. Я лично, намертво, прикрутил руки и ноги к специальным крюкам. Мягкосердечный Ганс пытался напоить дьяка болеутоляющим раствором. Я не дал. Хорошо зафиксированный пациент в анестезии не нуждается. Руки дезинфицировать тоже не стали, пусть моются те, кому лень чесаться.
С молчаливого разрешения Ганса, я порылся в шкафу с микстурами. Среди кучи порошков и пилюль нашел пакетик соды. Сушеные травы и прочая докторская дребедень меня не интересовали. Зато на подоконнике, куда Ганс запихал остатки завтрака, стояла полная солонка соли и туесок с хорошей порцией молотого красного перца. Ссыпал все это богатство в жестяную банку. Тщательно перемешал. Лекарство для дьяка было готово.
Ивашкино достоинство искусанное муравьями еще кровоточило...
Нет, я не садист, но на плахе ощущения еще острее. Не испытывая ни капли жалости, я высыпал содержимое банки между ног больного.
Долго бился в конвульсиях Ивашка, от дикого крика заложило уши, вместе со стеклами вибрировала мебель.
– - О, майн гот!
– - шептал испуганный лекарь.
– - Вы думать, это помогать?
– - Конечно, мой дорогой друг, -- заверил я Ганса.
– - От муравьиных укусов еще никто импотентом не становился. Наше лекарство прижгло и дезинфицировала раны. Через неделю-другую опухоль сойдет и он сможет коров осеменять.
– - Фантастик! Русский чудо!
Поблагодарив лекаря за оказанную помощь, я откланялся. Планов на ближайшее будущее никаких. С перспективами еще хуже. Штрафное посольство за ненадобностью расформировано. На приданное в пол княжества пока рассчитывать не приходилось, не очень будущий тесть меня жаловал, спасибо хоть голову на плечах оставил. Возвращаться в Сыроешкино лень, да и не за чем. Кореша не сегодня-завтра сами притопают.