Блеф
Шрифт:
Да, секс был из ряда вон выходящий, но что случится, если она начнет испытывать ко мне чувства? Что случится, если она побежит к Люси, которая потом расскажет Дюку, и поползут слухи, что я трахнул и бросил лучшую подругу его жены? Такие вещи могут подорвать мои шансы у судьи.
Дюк был хорошим парнем и все такое, но Люси и Эверли были близки. Это было слишком рискованно.
Пришло время расставаться.
Потом она вошла в галерею, но не ради меня, а ради моей дочери. И будь я проклят, если
И я поцеловал ее.
После этого поцелуя она подмигнула мне и вышла из моего кабинета. Она оставила меня стоять там, а мой член пульсировать под молнией.
Если ее целью было заставить меня преследовать ее, то это сработало. Я выскользнул из переулка и обогнул квартал, заметив Эверли, когда она собиралась перейти улицу, направляясь к своей квартире.
Я свистнул.
Она остановилась.
Я дернул подбородком, чтобы она следовала за мной.
Дневные, вечерние и полуночные часы я провел, поклоняясь ее телу в своей постели.
Я зевнул. Черт возьми, эта женщина была выносливой. Она встречала меня такт за тактом, когда мы были в постели, всегда борясь за то, чтобы поднять удовольствие на новый уровень.
Как и прошлой ночью, я был готов все бросить, отключиться и поспать несколько часов. Но она дала мне ровно столько времени, чтобы прийти в себя после того, как заставила нас обоих кончить, а затем провела своими длинными пальцами вверх по моему бедру, позволяя им блуждать и обводить кожу на моем животе, запоминая вершины и впадины.
Пять минут этих восхитительных поглаживаний, и я снова возбудился, поэтому перевернул ее и взял сзади, положив одну руку ей на бедро, чтобы удерживать на месте, а другой поглаживая вверх и вниз по ее спине, запоминая свой собственный путь.
К тому времени, как я закончил, я был слишком уставшим, чтобы отвезти ее домой.
Честно говоря, на самом деле не имело значения, в какой постели она спала. Эверли, возможно, была единственной женщиной в мире, которая понимала, что такое непринужденность, и, черт возьми, слава богу, что я нашел ее раньше, чем кого-либо другого.
Я сварил себе чашку кофе и выпил его залпом, как только он остыл. Затем я приготовил еще одну чашку и выпил ее, сидя на табурете у кухонного островка, пока звонил дочери. Скоро должны были начаться занятия в школе.
— Привет. — На заднем плане слышались разговоры подростков и хлопанье шкафчиков.
— Привет, малышка. Как дела?
— Я в порядке, — ее голос звучал монотонно. Плоско. В ее словах не было улыбки.
— Что-то у тебя нехороший голос.
— Наверное, потому, что сегодня утром у меня контрольная по химии, и я собираюсь ее завалить.
— Почему ты думаешь, что завалишь ее?
Еще один шкафчик захлопнулся, на этот раз так близко от телефона, что я услышал
— Я ненавижу химию.
Я усмехнулся.
— Но разве химия хуже, чем право?
— Нет. — Она хихикнула. Это прозвучало едва заметно, но этого было достаточно, чтобы успокоить некоторые мои страхи.
— Как ты на самом деле? Правду.
Она вздохнула.
— Мама узнала, что ты был со мной в кинотеатре.
— Что? — У меня упало сердце. — Как? — Мы были осторожны. Очень осторожны.
— Одна из ее стервозных подруг была там и увидела тебя, когда выходила в туалет.
Ну и черт.
— Черт.
Почему Эйприл не позвонила мне? Обычно она вымещала это на мне, а не на Саванне. Возможно, она просто накапливала эту информацию, чтобы позже использовать ее против меня. Возможно, она знала, что мы с Эйденом закончили переговоры и следующим шагом был суд.
— Что еще она сказала? — спросил я.
— Она сказала, что, как бы сильно я ни хотела жить с тобой, этому никогда не бывать. Потом Джулиан разозлился, потому что я назвала его Джулианом, а не папой, и они сказали, что я наказана на месяц.
Я сжал свободную руку в кулак, лежавшую на столе. Я их чертовски ненавидел.
Джулиан был отцом Саванны с самого первого дня. Не потому, что он это заслужил. А потому что украл это у меня.
Джулиан был рядом в тот день, когда она родилась. Именно он привез ее домой из больницы. Он был тем, кто кормил ее из бутылочки и укачивал перед сном. Он был рядом и наблюдал, как она делает свои первые шаги.
Фамилия Саванны была даже не Хаксли. А Тош. Этот сукин сын Джулиан дал ей свою фамилию, когда она принадлежала мне.
До тринадцати лет она называла его папой, по привычке, и по его требованию.
Пока она не решила по-другому.
Я никогда не забуду тот день, когда Саванна пришла в галерею одна. Она была в центре города с друзьями, ходила по магазинам и бросила их. К счастью, в тот день я был в галерее. Кэти редко брала отгулы, но в тот день я торчал за письменным столом.
Слава богу за это. Когда Саванна вошла внутрь, я окаменел. Испугался, что меня снова бросят в тюрьму, потому что мой ребенок пришел навестить меня.
Но страх исчез в тот момент, когда я заметил выражение ее лица. Пустое. Одинокое. Потерянное.
Я увековечил этот взгляд на картине. Потом я повесил портрет на стену в галерее, чтобы напомнить себе, что она осталась одна из-за того, что я облажался. Я подвел ее еще до того, как она родилась.
Может быть, я все еще подводил ее. Может быть, мне следовало упорнее бороться, чтобы забрать ее от Эйприл и Джулиана. Сердце мужчины может быть разбито слишком много раз, прежде чем он, наконец, признает свое поражение.