Блеск и будни
Шрифт:
— Разве не в этом заключается существо политика?
Адам засмеялся. Он знал, что ему надо сделать в сложившейся ситуации. Каким бы счастливым он не чувствовал себя с Сибил, он продолжал оставаться верным рыцарем Лизы.
Узколицый молодой человек с пушистыми черными усами сидел в четвертом ряду партера театра на Бродвее и сосредоточенно смотрел спектакль. Шла переводная пьеса Муссе «С любовью шутить нельзя». По нью-йоркским меркам вещь не совсем пристойная. В главной роли выступала несколько заносчивая французская актриса по имени Эдвиг Мерсье,
Когда занавес в конце спектакля закрылся, зрители вежливо похлопали вышедшим на сцену ведущим артистам. Но когда вышла и поклонилась Лиза, которая выглядела очень привлекательно в черном платье служанки, сшитом так, чтобы получше показать ее ноги, то зрительный зал, почти целиком заполненный мужчинами, включая студенческую молодежь, просто взорвался. Лиза, может быть, и не стала хорошей актрисой, но она научилась срывать аплодисменты, — соблазнительно улыбаясь, она посылала зрителям воздушные поцелуи. За кулисами мадемуазель Мерсье, примадонна, готова была задушить ее.
— Сука! — прошипела она. — Если вы еще раз вылезете передо мной в последнем акте, я укушу вас! — И чуть не бегом отправилась в свою гримерную.
В зале толпа медленно растекалась по проходам. Молодой человек по имени Джеффри Шенберг прошел в гардероб, чтобы получить шляпу и пальто, потом стал проталкиваться через толпу к выходу на морозную декабрьскую улицу. Он нервничал, но твердо решил познакомиться на этот раз с этой женщиной, которая в программе спектакля была названа «Елизавета Синклер». Он выскочил в переулок, вошел в служебную дверь для артистов, дал пожилому привратнику пять долларов, потом за сценой пошел к артистическим комнатам. Если бы ему даже и не сказали, где находится ее комната, он бы легко определил местонахождение Лизы, когда увидел у одной из дверей шесть студентов примерно своего возраста. Английская красавица-блондинка быстро завоевала Нью-Йорк.
— Посмотрите-ка, кто идет? — воскликнул один из студентов колледжа, когда заметил Джеффри. — Джеффри Шенберг решил, что сможет познакомиться с божественной миссис Синклер. Думаю, ребята, есть над чем похохотать, верно? — воскликнул старшекурсник из Гарвардского университета, весьма неточно изобразив английский акцент. Остальные прыснули со смеху, а Джеффри вспылил.
— Что же вы нашли во мнеотрицательного? — спросил он.
— Ах, скажите, надо лиобъяснять ему?
— Пошел ты к дьяволу, ван Брант.
Теодор ван Брант надел пенсне и изучающе осмотрел длинный, аристократический нос Джеффри.
— Может быть, мы, христиане из Гарварда, проучим этого йельского еврейчика, чтобы он проникся к нам некоторым уважением? — сказал ван Брант, подойдя к Джеффри и толкнув его. Джеффри тоже толкнул парня в грудь. Брант хотел ударить его, но Джеффри, который в институте занимался боксом, занял оборонительную стойку, сделал выпад правой и ударил в благородный нос ван Бранта.
— Что здесь происходит? — спросила она с досадой.
— Просто некоторые преданные вам поклонники пытаются защитить вас от дерьма, — объяснил ван Брант, отряхивая свои рукава, презрительно усмехаясь над Джеффри. — Мы — группа студентов из Гарварда, пришли засвидетельствовать вам свое уважение и просить разрешения проводить божественную миссис Синклер в «Дельмонико», устроив в ее честь ужин с шампанским…
— У вас течет кровь! — воскликнула Лиза, показывая на нос Джеффри, у которого из одной ноздри сочилась кровь. — Право, вы, мальчики, как дети! Идите сюда, молодой человек, я дам вам мокрое полотенце.
Джеффри, с трудом веря своей удаче, протиснулся через студентов, высокомерно улыбнулся, искоса взглянув на ван Бранта.
— Садитесь, — велела Лиза, закрывая дверь и показывая на стул возле гримировального столика. Он послушно сел, а она, намочив полотенце в раковине, подала его, сняв с его головы цилиндр. — Откиньте голову назад. — Он поступил, как она сказала, и приложил полотенце к носу. — Ну, из-за чего все это вышло? И кто такой этот гарвардский хлыщ?
— Тед ван Брант, — пробормотал Джеффри через полотенце. — Его отец владеет пароходной компанией. Тед провел целый месяц в Лондоне и теперь может имитировать речь Дизраэли.
Лиза засмеялась.
— Он не первый американец, который забавляется этим. И не последний. Как я понимаю, вы не из Гарварда?
— Из Йельского университета.
— А зачем вы пришли за сцену?
— Сказать вам, что… что я влюбился в вас…
Лиза отняла от его лица запятнанное кровью полотенце, в ее глазах был гнев.
— Кровь остановилась. Можете теперь уходить. И прекратите влюбляться в артисток. Это кончится тем, что вы попадете в беду, и ваш отец отшлепает вас.
Джеффри поднялся со стула.
— Это несправедливо, миссис Синклер. Мне уже девятнадцать и я знаю, что делаю. Разрешите мне пригласить вас на обед. Когда вы ближе узнаете меня, то убедитесь, что мои чувства к вам не просто мимолетный каприз зеленого юнца, но глубокое и искреннее увлечение.
— Да, уверена в этом. Как вас зовут?
— Джеффри Шенберг.
— Это фамилия как будто бы мне знакома.
— Мой отец — Отто Шенберг, президент банка и трастовой компании «Шенберг».
Выражение лица Лизы похолодело.
— Уолл-стрит, — выговорила она, как будто выплевывая слова. — Благодарю вас, друг мой, но я на всю жизнь насытилась общением с Уолл-стритом. А теперь отправляйтесь домой и спросите у отца, не знает ли он, как я могу вернуть свои деньги у этого растолстевшего подлеца, Джима Фиска. Вот ваша шляпа.
Она практически насильно сунула шляпу ему в руки, потом села за гримировальный столик, чтобы снять с себя грим.
— Значит, вы потеряли какие-то деньги, связавшись с Фиском?