Блеск и будни
Шрифт:
— Сладкая моя, она же должна знать правду, — воскликнул Билли. — Ей это необходимо знать. Лиза, говорят, что вы и Мозес были…
— Билли Девре, заткнись! — воскликнула его жена.
— Пусть скажет, — возразила Лиза. — Что говорят? Что Мозес был моим любовником?
— Лиза, только самые испорченные головы могут поверить этому, — вмешалась Клемми, взяв ее за руку. — Видите ли, мистер Дункан и два его отпетых сынка рассказывают всем, что когда они застрелили Мозеса, то вы подбежали к нему… и взяли его
— Да, это правда, — подтвердила Лиза. — И я не стыжусь этого. Но моим любовником он не был. Если что-то и было, то лишь желание подружиться. Впрочем, думаю, что с моей стороны было глупо пытаться делать даже это.
— То, что я хочу довести до вашего сведения, Лиза, — продолжал Билли, — так это то, что вы нажили себе могущественных врагов. Сенатор Уитни — один из самых влиятельных людей в Вашингтоне, а вы одернули его вместе с Элли Мэй на рождественском балу. И, поверьте мне, Элли Мэй распространяет теперь ядовитые сплетни о вас по всему графству Глочестер. А теперь, радость моя, если вы освободите сразу всех рабов, одному Господу известно, что они могут выкинуть в отместку вам.
— Но почему же? — воскликнула Лиза.
— Разве вам непонятно? Здесь же круговая порука: либо всё, либо ничего. И вы окажетесь предателем благородного дела.
— Рабство — благородное дело?
— Да!
— Но что они мне могут сделать? Освобождать рабов законом не запрещается.
— Но закон запрещает белым женщинам спать с неграми.
Она уставилась на него.
— А я с ним и не спала, — негромко ответила она.
— Я это знаю, радость моя. Но наши присяжные могут заявить, что вы это делали, особенно если все влиятельные рабовладельцы начнут на них давить, а без этого, уверяю вас, не обойдется. Положение может приобрести очень мерзкий оборот. Как ваш адвокат и друг советую вам не высовываться. Может быть, можно освободить пару рабов в качестве рождественского подарка. А потом еще пару на будущий год. Но если вы сразу отпустите на волю триста рабов, у вас будут большие неприятности! Очень большиенеприятности!
Нахмурившись, Лиза обдумала сказанное и пришла к выводу, что Билли, возможно, прав.
— Думаю, — произнесла она после некоторого молчания, — что не существует законов, которые препятствовали бы улучшению жизни рабов? Запрещали бы относиться к ним по-человечески?
— Ну, конечно, таких законов нет. Но на практике многие рабовладельцы поступают именно так.
— Хорошо. Я последую вашему совету. Боюсь, что вы правы. Но сообщите этому отвратительному мистеру Дункану, что с сегодняшнего дня он уволен. Пусть он и оба его сына убираются с этой плантации до рассвета, или я прикажу их выбросить отсюда. Подготовьте также бумаги о предоставлении
— О, с большой радостью, дорогая! И не будем вспоминать о постигшей вас утрате, — отозвалась Клемми.
Лиза опустила глаза при упоминании ее усопшего мужа. Увы, она не могла заставить себя горевать об этой потере.
— Тебе нравится это платье? — Леттис Белладон стояла перед зеркалом во весь рост в номере «люкс» отеля «Уиллард» в Вашингтоне. На ней было великолепное шелковое бальное платье. Декольте, отороченное вышивкой, открывало значительную часть ее пышной груди.
— Очень мило, моя дорогая, но нам надо торопиться. Не хотелось бы опаздывать на прием к сенатору Уитни. У него соберутся все, возможно, приедет сам президент.
Леттис взяла со стула шаль и набросила ее себе на плечи.
— Уверена, что прием пойдет блистательно, — заметила она, — если вообще в этом мерзком городе можно что-либо назвать блистательным.
— Мы должны быть снисходительными, дорогая. Нельзя же сравнивать Вашингтон с Лондоном или Парижем.
Направляясь к двери, Леттис рассмеялась.
— Это точно, нельзя. Здесь просто большая деревня с претензиями, если хочешь знать мое мнение. И я нигде не видела так ужасно одетых женщин, как жен местной знати в Вашингтоне.
— Не надо забывать, что Америка — один из самых быстро растущих рынков для нашего предприятия «Текстиль Белладона». И, конечно, мы не должны обидеть хозяйку, миссис Уитни. Ее брат выращивает один из самых лучших сортов хлопка в штате Миссисипи и продает его мне по очень выгодной цене.
— Ее брат также приставал ко мне с сальными предложениями, — сказала Леттис с видом опороченной добродетели, хотя в тот момент ее позабавило приглашение подвыпившего плантатора поехать к нему в имение, чтобы немного «порезвиться».
— Ну, сегодня мы об этом вспоминать не будем, — заметил Горас, отворяя дверь.
Горас и Леттис Белладоны приехали в Америку для осмотра ведущих магазинов одежды на Восточном побережье страны, а также для посещения крупнейших хлопковых плантаций. Они вышли из гостиницы и сели в экипаж.
— Езжайте к дому сенатора Уитни на улице… — назвал кучеру адрес Горас. Когда экипаж тронулся, Леттис обратила внимание на толпы черных бродяг возле гостиницы.
— Как ты думаешь, они рабы? — спросила она мужа.
— Вполне может быть, — ответил Горас, приглаживая свои пышные бакенбарды. — Насколько я разбираюсь в здешней ситуации, южане контролируют Сенат и Верховный суд, и, конечно, президент тоже демократ и относится пристрастно к рабовладельцам. Практически весь этот город принадлежит южанам.