Блейз Уиндхем (Том 2)

Смолл Бертрис

Все, что оставалось Блейз, - сидеть рядом с горничной, время от времени поить ее и обтирать влажной тканью.

Наступила ночь. Капитан отправил одного из своих людей сменить Блейз и вывел ее из сарая в теплые сумерки, напитанные ароматом медуницы. Почти сразу Блейз воспрянула духом - вечер был так чудесен. Ради такого вечера стоило жить. Он обещал еще более прекрасное завтра. Наверняка ее молитвы будут услышаны!

С постоялого двора вернулись слуги с едой и флягой эля. Капитан устроил свою хозяйку на трехногом табурете, обнаруженном в сарае, и подал оловянную тарелку с куском пирога с крольчатиной -

еще горячим, только что из печи, с хрустящей коричневой корочкой, теплым домашним хлебом, ломтиком острого твердого сыра и вложил в другую руку оловянный кубок пряного темного эля.

– Справитесь с этим - получите еще, - с улыбкой пообещал капитан.

Блейз поблагодарила его и принялась за еду, в одну минуту проглотив пирог, - она вдруг обнаружила, что проголодалась. Хлеб она съела, положив на него сыр. Закончив, она подобрала с тарелки последние крошки, но все еще была голодна и подошла туда, где сидели капитан и остальные слуги. Ей дали ветчины, еще хлеба и сыра, и, наконец насытившись, Блейз сонно зевнула и попросила капитана:

– Я посплю до полуночи, а потом разбудите меня - я посижу с Геартой. Только не забудьте, капитан.

– Я непременно разбужу вас, миледи.

Блейз вернулась в сарай, завернулась в плащ капитана и быстро заснула. Проснулась она внезапно, ощутив на плече руку капитана.

– Как она?

– По-старому, миледи, - ответил капитан, - но с каждым часом шансов на то, что она выживет, прибавляется.

Завтра здесь будут эрл и его люди. А что касается мистрис Геарты, она либо выживет, либо умрет - потница редко длится больше двух дней.

Ночь тянулась с мучительной медлительностью. Единственными признаками жизни в сарае были храп спящих мужчин и шорох крыс в соломе. Время от времени Блейз осторожно снимала нагар со свечки - ее единственного источника света, - боясь, что искра попадет в сено, которым был набит сарай. Геарта то и дело стонала, однако страшная дрожь прекратилась. Жар по-прежнему не утихал, но пот, который прежде лился с нее ручьем, сменился влажной испариной.

Ближе к рассвету Блейз с трудом удавалось держать глаза открытыми. Набитый желудок не способствовал бодрствованию. Несколько раз ее голова клонилась на грудь, дважды она плескала себе на лицо воду из ведра, чтобы взбодриться. Наконец, не в силах удержаться, она задремала и проснулась внезапно от гробовой тишины в сарае, где вдруг стихли все звуки. Перепугавшись, она протянула руку и коснулась лба Геарты - она слышала, что горничная еще дышит, но ее дыхание было очень слабым.

– Миледи?

Голос Геарты! Слабый, едва уловимый, но тем не менее голос Геарты! К тому же впервые за несколько дней она открыла глаза и смотрела прямо на Блейз.

– О Геарта, ты жива!
– радостно воскликнула Блейз.
– Ты жива, ты выжила!

Геарта с трудом улыбнулась хозяйке, а затем, закрыв глаза, погрузилась в почти здоровый сон.

– Она выжила, - заявил капитан, присев рядом с Блейз.
– Теперь ей нужен только отдых, но потница, хвала Богу, оставила ее в покос!

Блейз расплакалась от счастья, а капитан поднялся и стал смущенно переминаться с ноги на ногу. Инстинкт повелевал ему утешить женщину, но рассудок запрещал это - ведь Блейз была его госпожой. К радости капитана, она вскоре успокоилась.

–

Со мной все хорошо, капитан, - сказала она, - но если бы кто-нибудь мог посидеть с Геартой, я вышла бы подышать свежим воздухом, - не дожидаясь ответа, она поднялась и вышла навстречу разгорающемуся дню.

Рассвет только начинался, и небо на востоке приобрело оранжево-алый оттенок, который сменился кораллово-розовой полосой, а затем густо-лиловой. Она переходила в лавандовую и окаймлялась золотой лентой, протянувшейся вдоль всего горизонта. Блейз с восторгом смотрела на небо, возвещающее появление огненного светила. Внезапно сквозь пение птиц она расслышала топот копыт по дороге, с запада. Приближалась многочисленная кавалькада. Ее сердце заколотилось от радости, когда вдалеке показались слуги из Риверс-Эджа и ее муж.

– Капитан!
– позвала Блейз.
– Капитан, эрл едет!

Всадники остановились у сарая, и, спрыгнув с коня, Энтони подхватил Блейз на руки.

– Слава Богу, ты здорова!
– выдохнул он.
– Слава Богу!
– И под одобрительные крики слуг он поцеловал жену, а затем спросил:

– А как Геарта?

– Перелом болезни только что миновал, - объяснила Блейз.
– Капитан сказал, что она выживет. Сейчас она спит.

– Отлично! Надо поскорее доставить вас обеих домой, мой ангел.

– А дети? Ты отослал их в Риверсайд, как я просила?

Опасность пока близка, Тони. Не знаю, не заразился ли еще кто-нибудь из нас в Гринвиче.

– Дети отправились с моей матерью в Риверсайд в тот же час, как мы получили твою весть, Блейз. Их жизнью я дорожу не меньше, чем ты.

– Тони, мне надо так много рассказать тебе, - начала она.
– Когда я была в Гринвиче...

Но Тони прервал ее:

– Об этом мы поговорим, когда будем дома, мадам. Геарте необходимо более удобное место, чтобы набраться сил, а вам, полагаю, не терпится принять ванну. Далеко ли отсюда постоялый двор, о котором мне говорили посыльные?

– Вниз по дороге, за поворотом, - ответила Блейз.

– Сейчас я отправлю туда нескольких человек, чтобы купить еще две четверки лошадей. С ними мы доберемся до Риверс-Эджа к полуночи. Посмотри, сможет ли Геарта вынести дорогу, мой ангел.

Он был искренне рад видеть ее, даже благодарен, но внезапно стал довольно резок. Блейз отвернулась от мужа, и войдя в сарай, осторожно разбудила горничную.

– Ты должна одеться, Геарта, - прибыл эрл, чтобы отвезти нас домой, мягко произнесла она, и горничная кивнула. Вместе они сумели привести в порядок ее одежду.

– Спасибо, миледи, - более сильным голосом произнесла Геарта.

Лошадей, приведенных из "Герольда" и из дома, привязали к экипажу и впрягли в него, готовясь к отъезду. Капитан перенес Геарту в экипаж и уложил на сиденье. Она была слаба, но сумела выпить вино с яйцом, приготовленное Блейз. Вместе с лошадьми слуги привезли из постоялого двора припасы и рассчитались с хозяином. Все с аппетитом закусили, но Блейз, помня о переедании прошлым вечером и не забывая о том, что ей придется трястись в экипаже, отказалась от еды, не желая раздражать желудок. Кому-то надо было сидеть с Геартой, и Блейз не могла просить об этом слуг, поскольку они и так достаточно помогли ей за последние два дня.