Блиц

Перри Девни

Вот только, это был мой последний шанс посмотреть игру Дженнсин. Завтра футбольная команда уезжает на выездную игру, и нас не будет дома до воскресенья. Этот турнир закончится до нашего возвращения.

Нас не будет, пока они будут бороться за чемпионство конференции. Если — когда — они выиграют, то получат путевку в плей-офф. Но все эти игры будут проходить на выезде против крупных университетов. И хотя они были силой, с которой приходилось считаться на нашей конференции, они, скорее всего, проиграют более крупному

университету с более престижной программой, такой как Стэнфорд.

Вот и все. Это был мой последний шанс посмотреть, как Дженнсин играет в волейбол в университете. Может быть, у меня будет еще один шанс, если она продолжит играть после выпуска. Может быть, каким-то образом мы с этим разберёмся.

Но если нет, если это был мой последний шанс подбодрить ее, то я его не упущу.

— Готов к завтрашней поездке? — спросила Милли, почти перекрикивая шум в спортзале.

Я кивнул.

— Думаю, что да. Форд все организовал.

Она долго молчала, заправляя прядь своих темных волос за ухо. Затем так тихо, что я напрягся, чтобы расслышать, она спросила:

— Как он?

Форд был ужасно. Этот человек был просто разбит. Что бы ни происходило между ними, это выворачивало его наизнанку, и чаще всего он бывал в плохом настроении.

— Не очень, — признался я.

Она с трудом сглотнула и ссутулилась. Под глазами у нее были темные круги, которых я сначала не заметил. В последнее время мы не ходили ужинать, после того как съели тако больше месяца назад. С тех пор, как Форд попросил меня присмотреть за ней. И это не из-за того, что я не старался. Каждый раз, когда я писал ей и спрашивал, не найдется ли у нее времени на бургер или тако, у нее находилось отмазка.

Это было напряженное время года, когда почти каждый вечер проводились осенние спортивные мероприятия. Но я подозревал, что она избегала меня и всех остальных, кто слишком сильно напоминал ей Форда. И не похоже, чтобы она могла полностью избавиться от него, ведь они работали в одном здании.

— Мне жаль. — Я обнял ее за плечи и притянул к себе, чтобы быстро обнять.

Милли прислонилась ко мне, пока большинство зрителей не расселись по местам, а команда гостей не вышла из своих раздевалок.

Мое сердцебиение участилось, когда появились «Дикие кошки», и я начал вглядываться в каждое лицо в поисках Дженнсин.

Аспен шла первая, направляясь к своему стулу в сопровождении помощников тренера, следующих за ней по пятам. Затем появились игроки, у каждого из которых было стоическое игровое выражение лица. Лиз была в центре группы. Затем Стиви. А в конце шеренги, чуть в стороне от остальных, шла Дженнсин, высоко подняв подбородок и прищурив глаза.

Это каменное выражение лица так контрастировало с женщиной, которая бежала из своего дома в мой в темноте, ее улыбка была такой яркой, что освещала ночь.

У нее была идеальная осанка, она была высокой, стройной

и устрашающей. Она была в зоне, готовая доминировать. Выйдя на площадку, она посмотрела мимо своей команды и перевела взгляд на скамейку запасных команды противника. Она внимательно изучала каждого соперника, одного за другим. Каждый из них замирал под ее ледяным взглядом.

Гордость и желание распирали мою грудь. Это не должно было быть сексуально, но, черт возьми, именно так это и было.

— Я не знаю, зачем она перевелась сюда, — сказала Милли, как и я, наблюдая за Дженнсин. — Но я не жалуюсь.

Я должен знать причину. Я должен знать подробности того, почему Дженнсин ушла из Стэнфорда. Мы уже несколько недель вместе, а она все еще не доверилась мне. Почему? Что она скрывала?

Мы не могли больше избегать острых тем. Мы не могли и дальше теряться друг в друге. Вчера вечером, после того как она рассказала мне о том, что произошло на тренировке с Меган и о том, что ее вызвали в офис Аспен, я надеялся, что она доверится мне. Я надеялся, что мы сможем поговорить о будущем и о том, что мы делаем.

Вот только она прижалась своими губами к моим, и вместо того, чтобы положить этому конец, я выбрал более легкий путь и поцеловал ее в ответ. Мы провели несколько безумных часов в моей постели. Тогда было уже слишком поздно для долгого серьезного разговора, поэтому я проводил ее до двери и проследил, как она на цыпочках добралась до своего дома.

Скоро нам нужно будет поговорить. Но не сегодня вечером. Когда она придёт ко мне позже, единственное, чего я хотел от нее — это чтобы она выкрикивала мое имя и умоляла о продолжении.

Игроки столпились вокруг Аспен. Дженнсин, должно быть, почувствовала мой взгляд, потому что посмотрела мимо стульев прямо туда, где я сидел.

Ее голубые глаза расширились, ненамного, но достаточно. Затем она слишком быстро отвела взгляд.

Я сделал то же самое, опустив подбородок и уставившись в невидимую точку на полу.

Черт, это была такая плохая идея. Я должен был находиться в другом конце зала, среди множества лиц, а не прямо за скамейкой запасных команды.

Когда я поднял глаза, то сначала посмотрел на Милли. На ее губах появилась легкая улыбка, означавшая, что она заметила реакцию Дженнсин. Дерьмо.

— Что? — Могу ли я с помощью блефа выпутаться из этого? Притвориться невежественным?

— Может, нам стоило сесть где-нибудь в другом месте. — Взгляд Милли метнулся в сторону команды, где другой игрок, на этот раз в футболке другого цвета, смотрел в мою сторону.

В тот момент, когда она поняла, что я заметил, как она таращится, она дернулась и посмотрела в потолок, ее щеки вспыхнули.

— Еще до конца вечера в тебя влюбится вся волейбольная команда, — сказала Милли, наклоняясь ближе и ухмыляясь.