Ближе к истине
Шрифт:
Справа, круто и высоко, до туч и выше туч воздымаются крутые скалистые, настывшие за века склоны Эльбруса. Вон тот, с лиловым опенком, и подпирает знаменитый ледник Большой Азау. Вершины Эльбруса закрыты тучами.
В долине Чегет людно: много автобусов, выстроившихся в ряд на стоянке. Особняком стоит девятиэтажная туристская гостиница «Чегет»; тут и — там — кафе, торговые пала тки, шашлычные, возле которых «милые» сердцу очереди. С автобусов люди сразу бросаются в эти очереди, будто так наскучились по ним, так наголодались за дорогу, что нет сил даже оглядеться вокруг.
А вокруг красота
Еще в пути наш экскурсовод предупредил нас, что шашлыки здесь продают жесткие, невкусные, пиво кислое. Женщин предупредил особо: на рынке в Чегете продают вещи из козьей и овечьей шерсти, но они наполовину из ваты. И до первой стирки. А потом хоть выбрасывай.
Так это или не так, знают только «пострадавшие». Но мне лично показалось, что он хитрил: чтоб не расходилась публика, чтоб больше фотографировались.
Прямо с автобуса он потащил всех первым делом фотографироваться. На фоне Эльбруса, на фоне гостиницы, на фоне горного хребта с отарами туч и наконец на фоне Водораздельного хребта, возвышавшегося над долиной Чегет. Сначала групповые снимки, потом индивидуальные, кто как хочет и сколько хочет. И чуть ли не обязательно. Если кто-то не хотел фотографироваться, выходил из толпы, экскурсовод и фотограф обижались, отпускали колкие реплики: «Рубль пожалел», «Жену боится». Люди смущенно пожимали плечами, старались не ввязываться в спор — они же поехали за хорошими впечатлениями.
Потом нас повели на станцию подъемной канатной дороги. По пути разрешили попить из крана, зайти в «отдел облегчения».
Возле водопроводного крана — мусор и битая посуда. В туалете «комфорт» — слов не хватает для описания. Все это дико на фоне горного великолепия. Вот, наверно, по
чему кажется, что горы с презрением сморят вниз на суету людей.
По канатной дороге мы поднялись на Чегет, на высоту 1600 метров, до кафе «Ай». Несколько минут' в подвесном кресле стоят того, чтоб о них рассказать.
Справа, вдали, грандиозные отроги самого Эльбруса, слева, близко — отроги Водораздельного хребта, с которого устремился в Баксан тонкой белопенной струей водопад. Он струится из-под голубоватой «сосульки» ледника. Под креслом — кругой склон Чегета, поросший редким лесом и густыми травами. Воздух первозданной свежести и пахнет свежескошенным сеном. Хочется спрыгнуть вниз, побегать по склонам. Вспомнилось детство. И запах воздуха, и его свежесть, кажется, прилетели оттуда.
Лес и трава внизу сменились плоскими скалами, покрытыми зеленой плесе гью. Их много, будто они ссунулись с вершины в результате сильного подземного толчка. Возле кафе «Ай» камней кучи — следы стройки.
Здесь, наверху, кажется теплей, чем внизу: нет сквозняков.
Не успели мы собраться все на верхней площадке, как открылся Эльбрус. Тучи исчезли, и перед нами в нереальной близости предстали белоснежные вершины. Это грандиозное зрелище: два офомных белоснежных конуса на фоне голубого неба. Их подпирают расползающиеся в разные стороны
Вот и осуществилась моя мечта — я рядом с первозданным творением природы. Я вижу Эльбрус таким, каким он был миллионы и миллионы лет назад, когда люди еще не называли его Эльбрусом. И вдруг я подумал о том, что и здесь наследили фашисты. Какую-то минуту мне уже не кажется необоримой мощь природы. Кажется легко ранимой, беззащитной перед силами человека.
Склоны, подпирающие ледник «Большой Азау», усыпаны камнями с лиловым оттенком. Это придает всему виду какой-то космический оттенок: кажется, что это грудь богатыря в латах, выкованных из железа невиданной красоты и прочности. Плечом к плечу рядом с этим чудо — богатырем выпятил грудь второй. У того латы из металла с зеленым оттенком. Как у камней, что у нас под ногами. Горный лишайник облюбовал себе этот вечно холодный, стерильной чистоты приют. Я поднимаю небольшой камешек, рассматриваю зеленую плесень, пытаюсь сковырнугь ее ногтем, чтоб лучше рассмотреть, но мне это не удается — крепко сидит маленькое растение. Как будто одно целое с камнем.
Экскурсовод и фотограф не дают нам покоя. В подвесном кресле, в момент подъезда фотографируют, на тропинке, что ведет на площадку обзора, фотографируют. (В два аппарата). Не дают даже осмотреться: станьте так, потом так, потом эдак. Сначала групповые, потом индивидуальные. Навязчиво, бестактно, с удручающим плосксловием, приправленным пошлятиной.
Эльбрус открылся! Посмотреть на него, для многих это, может быть, первая и последняя возможность в жизни. Нет же, становись сюда, стань вот так. «Ну что вы, как бараны?!»
Тем временем Эльбрус снова заволокло тучами.
Женщины просят экскурсовода свозить нас выше. (От кафе «Ай» есть еще канатная дорога на 300 метров вверх). Ни в какую! Вплоть до оскорблений. Надо фотографироваться, фотографироваться…
Уныло поплелись мы вниз, на станцию спуска. Нам даже не показали ничего толком и не рассказали. Скорей, скорей! Там внизу, нагуляетесь.
А внизу снова фотографироваться: в момент приближения на подвесном кресле, теперь уже парами (на новой канатной дороге парные кресла). Потом опять группой, после индивидуально. Людям надоело, и они пошли, кто в шашлычную, кто в очередь за пивом, кто на рынок. Наши «милые» экскурсовод и фотограф обиделись. Залезли в автобус и развернули свертки с домашними припасами.
Я пошел пить пиво.
Возле шашлычной я попытал счастья. И мне повезло: у меня в руках шампур горячего румяного мяса.
Очереди не было, и я обрадовался — сейчас попью и пива. Но парень, отпускавший пиво, беспомощно скучал за прилавком: нет кружек. Пошел искать пустую кружку. Подошел к одним: нет, будем повторять. Подошел к девушкам, существам, по моему мнению, более отзывчивым. Они сидят, перед ними кружки, в кружках на донышке. С важным видом дымят сигаретами, балдеют. Говорю, — вы