Ближе к истине

Ротов Виктор Семенович

Идея этой поездки принадлежит поэту Владимиру Нестеренко. Нас пригласили — мы откликнулись. Но потом это вылилось в старт юбилейных мероприятий в связи с приближающимся 50–летием краевой писательской организации Союза писателей России. А уже по ходу дела мы поняли, что это может стать и началом возрождения старой доброй традиции, когда писатели Кубани выезжали в колхозы во время посевной и в летнюю страду. Эти выезды прекратились с приходом к власти демократов. Нас не стали пускать к народу. Якобы по причине хронической нехватки денежных средств и сплошной рынконизации.

На

самом же деле нашим правителям разом вдруг стало до лампочки, как там живет и выкручивается село.

На встрече в администрации Брюховецкой после наших выступлений встала женщина. Поблагодарила за общение. Эту вашу боль за разруху в стране мы полностью разделяем, сказала. Только об этом и говорим. Но нас никто не слышит. Мы как бы глухонемые, безответные как бы. На нас льют с московского телеэкрана грязь и помои, а мы не можем защититься. Нас сделали бесправными. При Советской власти можно было написать в ЦК. Там прислушивались к голосу народа. А теперь… Вы, писатели, стоите ближе к начальству. Вы можете им сказать, выступить в газете. Скажите им, что нет уже никаких сил выносить это теле радиоглумление над народом. Сколько можно?!

С какой отчаянной болью говорила эта женщина!..

Люди Брюховецкой явили нам храмы русской души — жив русский человек. В администрации уставший седовласый глава озабочен не только делами, но душевным равновесием сельчан. Очень тяжело. Неимоверными усилиями продолжаются занятия в школе. Работают пока дошкольные детские учреждения.

В школе выпускают рукописный журнал «Родничок», в котором ребята публикуют свои стихи. Я прочитал в нем такие строчки: «Надо как-то жить и Родину любить». Это пишут дети! До чего же вы довели общество, господа Гайдары, Чубайсы и прочие реформаторы…

В спецшколе содержатся ребята в возрасте до пятнадцати лет. Малолетние нарушители закона.

Перед нами юные невинные мордашки, чистые глаза. И не подумаешь, что на некоторых из них — тяжкие и тягчайшие преступления. А здесь они ведут себя нормально. Директор Геннадий Николаевич Мезенцев говорит, что учатся даже прилежнее, чем когда учились дома, на воле.

Хорошо-то хорошо, да ничего хорошего. Когда вдумаешься, становится жутко. Идет безудержная криминализация общества. Воспитанников этой школы уже за полтораста душ.

Но вернемся к храмам души.

Станичному музею с то лет. Как и платану, что растет у крылечка. Какие экспонаты! Какой антураж! Душа замирает, когда идешь по залам. Из каждого уголка веет старинной казачьей бытовыной. В глубокой нише, освещенной настольной керосиновой лампой, экспонируется внутренняя обстановка крестьянской хаты. Это же прелесть!

Смотрел бы неотрывно, переживая каждый предмет домашней утвари. И все ручная работа. Невольно представляешь себя в этом старинном и, мнится, родимом уюте.

Кронид Обойщиков любуется великолепными гипсовыми скульптурами Героев Советского Союза. Их в Брюховецкой аж семеро! Работа известного в крае скульптора Владимира Андреевича Жданова.

Под стеклом выставочного зала — прекрасные поделки местной молодой мастерицы Ольги Радачиной.

Любо — дорого смотреть!

Здесь многое сделано и содержится стараниями неравнодушных

станичников.

Из музея переходим в Дом учителя, где нас ждуг. Входим, а там звучит песня в исполнении самодеятельного хора. Навстречу нам, в зал, увешанный ручными красивыми поделками, стремится беленькая женщина. Директор Дома учителя Тришина Людмила Евгеньевна.

Мы слушали их, смотрели на них, неунывающих и доверчивых, и думали: действительно, не оскудела сила таланта родимой земли.

«Кубанские новости», 12.05.1997 г.

ЛЮЦИФЕР НАД ПРОВИНЦИЕЙ

(Или как живется селу на Кубани)

Как живешь, бывшая жемчужина России — Кубань?

Под таким, можно сказать, шугочно — печальным девизом мы и отправились в Брюховецкий район. Мы — это четверо писателей Краснодарской краевой организации СП России — Кронид Обойщиков, Михаил Ткаченко, Петр Придиус и я.

А перед этим по местному телевидению показали документальный фильм о поездке по краю главы администрации Николая Игнатовича Кондратенко. Вот бы кругнугь этот фильм по ОРТ или хотя бы по РТ! Пусть господа реформаторы посмотрят, что они сотворили с жемчужиной России. Незасеянные поля, ощетинившиеся позапрошлогодней стерней. Неубранный подсолнечник с 1994 года. Разоренные фермы, тощая, едва стоящая на ногах скотина, озлобленные до предела люди.

Почти как в 32–м году после наезда российского Мамая — Лазаря Кагановича. Тот, правда, еще расстреливал и выселял упрямых целыми станицами. Сейчас не расстреливают и не выселяют. Люди сами вымирают. За прошедший год демографический коэффициент на Кубани составил 0,76. Смертность превышает рождаемость.

Что же происходит? Люди об этом так говорят.

Нашим правителям не нужны стали отечественные кормильцы. Они кормятся с Запада. Идет планомерное, почт и откровенное истребление русского народа. Над Россией с телеэкрана реет Люцифер. На втором плане. За улыбчивым оскалом обезьянки, за танцующей фурией в черном в обтяжку; за смазливой жрицей любви, задувающей последний огонек свечи, символизирующей огарок здравого смысла; якобы оступившаяся в никуда уточка и, наконец, двуглавый жирафчик, утверждающий раздвоение личности.

На первый взгляд, невинные и даже забавные заставки. На самом же деле это четкие символы разрушения всего и вся.

За картинками и музыкой следует порция анонса американских боевиков, триллеров и страшилок, от которых мутит уже. Это и есть образцы духовной пищи, которую нам предлагают на ночь или в выходной день.

Люди все видят и понимают!

Механизм околпачивания и вживления кода духовной деградации прост до примитива. И гениален, как все простое. И надо отдать должное изобретателям этой духовной трепанации: некоторые слабонервные люди, доведенные до отчаяния этим теленасилием, осознав невозможность прекратить это телебезобразие, постепенно смиряются с судьбой, как человек на войне, постоянно смотрящий смерти в глаза, смиряется с мыслью о смерти. И начинают жить в назначенном судьбой ключе. Уже без внутреннего протеста.