Ближний бой. ЦРУ против СССР

Киркпатрик Лаймен

Наша задача осложнялась также тем, что нам для изучения выделили очень широкое поле — «разведывательную деятельность Соединенных Штатов за границей» и установили крайне малый срок для завершения работы. Президент, срок полномочий которого оканчивался 20 января, хотел получить наш доклад к 15 декабря, чтобы успеть принять необходимые меры до ухода со своего поста. Уже в ходе первых совещаний некоторые члены группы брали под сомнение установленные для задания сроки, и мне пришлось призывать всех их до предела уплотнить свое рабочее время, посвятив его целиком решению этой одной задачи. Правда, на практике это не всегда получалось. Даже я, председатель группы, вынужден был часто отвлекаться, выполняя свои обязанности генерального инспектора ЦРУ, хотя мой весьма способный заместитель Герман Хегген взял на себя основное бремя работы.

Объединенная

группа по изучению разведывательной деятельности за границей довольно рано поняла, что не сможет представить всеобъемлющего доклада о разведывательной деятельности Соединенных Штатов, не посетив некоторые организации на местах. Нам казалось особенно важным лично познакомиться с работой таких ключевых служб, как Стратегическое авиационное командование в Омахе (штат Небраска), и других специальных организаций, в значительной мере связанных с разведывательной деятельностью. Несколько раз мы обсуждали вопросы о том, куда нам следует отправиться в первую очередь, и следует ли нам разделиться на небольшие группы, чтобы охватить большую часть зарубежной разведывательной работы. В конце концов мы решили, что отправимся все вместе в Европу, где сможем получить широкое представление обо всем комплексе разведывательной работы, проводимой на уровне посольств, военных командований и таких международных организаций, как НАТО. Я высказал также пришедшую мне в голову идею возвратиться назад пароходом, чтобы у нас было время обсудить собранный материал и, быть может, даже поработать над первым вариантом доклада.

С деятельностью различных разведывательных служб нас продолжали знакомить в течение лета и начала осени 1960 года. Все это время я был занят работой над подготовкой доклада с всеохватывающим учетом членами Объединенной группы всех видов разведывательной деятельности. Мы прослушали множество сообщений о методах сбора разведывательной информации, которые для нас сделали видные ученые, и ознакомились с некоторыми дискуссиями относительно надежности различных видов разведывательной информации. Услышали мы очень многое.

Источники разведывательной информации в мирное время отличаются от подобных источников, используемых во время войны. В мирное время исключается использование военнопленных и захваченных документов, аэрофотосъемки территорий других стран вызывают самое резкое осуждение. В периоды существования нормальных международных отношений основными источниками разведывательной информации являются открытые источники: ежедневные радиопередачи во всем мире, тысячи газет и периодических изданий, сотни научных и теоретических журналов, десятки публикуемых правительственных докладов. В сложных условиях современной жизни никакое правительство — ни коммунистическое, ни свободное — не может нормально функционировать, если оно открытым путем не доводит до сведения своего народа руководящих и направляющих идей. Поэтому открыто публикуемые доклады содержат важную информацию.

Каждое из дипломатических представительств, действующих во всех странах мира, тоже постоянно готовит доклады для своего правительства, содержащие важную информацию. Кроме того, человечество давно уже использует тайных агентов, шпионов, стремящихся выведать сведения, которые другие государства пытаются скрыть. Еще одним традиционным источником информации является перехват шифрованных сообщений иностранных государств. В настоящее время электронные устройства для дешифровки наряду с аэрофотосъемкой превратились в важные элементы сбора информации. Короче говоря, используется любой метод, могущий служить целям получения информации.

Приступив к изучению сложных вопросов, обычно выдвигаемых сотрудниками разведки — аналитиками в Вашингтоне — перед теми, кто занимается сбором информации, мы столкнулись с такой путаницей, которая поставила нас в тупик. Нам специально рекомендовали обратить особое внимание на военную разведку, и поэтому мы глубоко вникали в вопросы организации различных служб Пентагона и в методы их деятельности.

По сей день я не верю, что кто-либо из нашей группы считал возможным разобраться во всех сложностях разведывательной деятельности в такой международной организации, как НАТО. Если разведывательные системы одного государства имеют весьма сложную структуру, то сложность разведсистемы в рамках международной организации буквально ошеломляет разнообразием принципов и норм обеспечения безопасности, различием

национальных интересов и методов деятельности. На первый взгляд такие понятия, как «международная» и «разведка», несовместимы — первое подразумевает сотрудничество и совместное использование чего-либо, второе носит сугубо национальный характер. Только на стадии всеобщего разоружения, отказа от войн и соперничества, создания полностью открытого общества разведка сможет стать международной. Возможно, разведка станет международной, если государства нашей планеты объединятся в связи с более вероятным событием — угрозой, исходящей от мыслящего общества, существующего на какой-то другой планете Вселенной. Во всяком случае, нас так часто «просвещали» относительно разведывательной системы НАТО, что я в конце концов предложил прекратить сообщения по этому вопросу, заметив, что придется обойтись теми знаниями, которые мы имеем.

Лишь когда мы завершили поездку по Европе, у меня появилась уверенность, что наш доклад будет иметь большую ценность. Я полагал, что самый лучший способ начать работу — это сесть самому и написать первый приближенный вариант, который, отражая некоторые мои взгляды, мог бы побудить остальных моих коллег по Объединенной группе высказать и свои соображения. Несколько последних дней в Германии я только писал. Поднимаясь на борт парохода «Соединенные Штаты» в Саутгемптоне, члены Объединенной группы уже имели проект доклада, над которым можно было начинать работать.

Заботясь об обеспечении безопасности, пароходная компания приняла специальные меры. Мы совещались в каюте, находившейся между каютами двух других участников нашей группы, и могли не опасаться подслушивания, если вообще такие опасения были возможны, учитывая скрипы и скрежет, царящие на плывущем по океану корабле. Нам важно было также обеспечить безопасность секретных документов: хранить их в сейфе или постоянно держать при них одного из сотрудников. Поначалу я решил, что мы попросим корабельного казначея дать нам один из своих сейфов, а наш офицер безопасности изменит комбинацию цифр на замке сейфа на время плавания. Таким путем мы планировали обеспечить сохранность наших материалов во время пути. Однако от этого плана пришлось отказаться. Я был напуган и огорчен, прочитав за день до отплытия в одной лондонской газете известие о похищении 40 тыс. долл. из сейфа казначея корабля «Соединенные Штаты» во время предыдущего рейса. Я был вынужден обязать офицера безопасности держать документы под своим контролем все время пути. Он держал документы у себя в каюте в запертых портфелях, а время от времени его сменяли наши помощники. На каждое совещание он приносил толстые портфели в нашу рабочую каюту и затем забирал их обратно. В последний день пребывания на пароходе он позабавил нас, рассказав, как один из стюардов остановил его и спросил, чем занимаются люди, с которыми он работает. Когда он, чтобы отделаться, сказал, что мы торговые представители, стюард заметил: «А, мы так и думали, что они торговцы пивом».

Некоторые члены группы сомневались относительно того, насколько большой объем работы нам удастся выполнить на борту корабля. Я сообщил каждому члену группы, что мы будем собираться дважды в день — в 9 часов утра и в 2 часа дня, — и каждое заседание будет продолжаться 2–3 часа. Такой распорядок мы строго выдерживали, и к тому времени, когда мы вошли в нью-йоркскую гавань, было проведено восемь заседаний, в ходе которых первоначальный проект доклада, написанный мною, претерпел основательную переделку. Мы по крайней мере теперь знали, в каких вопросах царит единодушие, а в каких согласия нет, и — что, пожалуй, еще важнее — представляли себе круг вопросов, которые нуждались в дополнительном уточнении.

Последние две недели ноября прошли в заслушивании дополнительных докладов и в длительных дебатах. Никто из членов группы не предполагал, что мы завершим работу к установленному крайнему сроку 15 декабря, и все они настаивали, чтобы мы просили отсрочки. Я категорически отказался, предложив с первой недели декабря заседать ежедневно, постепенно увеличивая продолжительность заседаний. Я добивался того, чтобы доклад был не только написан, но отпечатан и готов для представления президенту 15 декабря. И доклад был готов. Был готов несмотря на то, что в условиях, когда дорог был каждый час, у нас пропал один день (13 декабря), когда из-за сильного снегопада в Вашингтоне никто из членов группы (кроме одного) не смог прибыть на место работы.