Близкие люди
Шрифт:
Дураку ясно, что если бы Володьку убили, капитан Никоненко уже давно поселился бы в их котловане.
Или все-таки не поселился бы?
Степан приткнул «лендкрузер» к вагончику прораба, выключил радио, бросил на щиток темные очки и не спеша оглядел все хозяйство.
Котлован по-прежнему был пуст и необитаем, как лунный кратер. Трос гигантского крана с прицепленным семитонным крюком мерно покачивался из стороны в сторону над той самой плитой. В некотором отдалении человек шесть рабочих красили трубы — интересно, зачем? Еще несколько рыли какую-то подозрительную
И последняя небольшая кучка — это можно сдохнуть от смеха, честное слово! — вяло терла тряпками стены жилых вагончиков.
Ну, Чернов, ну, эксплуататор хренов, всех занял!
Никто сложа руки не сидит, все при деле!
По-слоновьи фыркнув, Степан вылез из джипа. На пороге прорабской будки нарисовался Петрович и закрутил головой, как бы проверяя, все ли в порядке во вверенном ему хозяйстве. Степан не был самодуром, но он был серьезным начальником. И этот серьезный начальник приехал без предупреждения…
— Ну чего, Петрович? — спросил Степан, захлопнув тяжелую дверь «лендкрузера». — Я смотрю, у вас трудовой энтузиазм прямо как первого мая — аж через край. А?
— Стараемся, Андреич, — пробормотал прораб со смущенной улыбкой, еще не очень понимая, что именно его ждет — выволочка или похвала. — Чего ж без дела-то сидеть… Совсем плохо, когда люди без дела сидят… С ними потом и не справишься…
Они сошлись на середине дороги между Степановой машиной и шаткой лесенкой, с которой суетливо сбежал прораб, и пожали друг другу руки.
— А поумнее ничего не могли придумать? — спросил Степан не сердито, а скорее насмешливо, как определил про себя прораб. — Что они там копают? Сортир, что ль, новый возводят?
— Точно, — подтвердил прораб смущенно.
Он вообще очень легко смущался, отводил глаза и начинал неловко переминаться с ноги на ногу или чесать лысину под вечной бейсболкой. При этом он был ухватистый, ловкий, хорошо и быстро соображающий мужик. Он никогда ничего не крал, ни о чем не забывал, всегда успевал к сроку и почти не пил. Степан работал с ним последних лет пять, поручал ему самые большие работы и радовался, что тогда, пять лет назад, Петровичу пришлось бросить свое инженерство в подыхающей оборонке и переквалифицироваться в прорабы. Где бы он взял другого такого, надежного и верного?
— А Чернов где?
— Только что здесь был, — сказал прораб и зачем-то нагнул голову, заглядывая под будку, как если бы Чернов мог выскочить оттуда. — Найти?
— Сам найдется, — сказал Степан. — Пойдем, Петрович, потолкуем. Менты не наведывались?
Прораб сбоку взглянул на Степана.
— Я свое дело знаю, Пал Андреич, — сказал он непонятно, — если бы объявились, я бы первым делом тебе позвонил. Нет никого и не было. Даже местные нас не слишком донимают, а я, грешным делом, думал, что после… Володьки нам конец придет, штурмом возьмут…
— Здорово, Степ, — проговорил Чернов из-за Степановой спины, — ты чего приехал?
— Не сидится мне на Дмитровке, Черный. — Степан на ходу пожал подсунувшуюся жесткую и широкую лапищу Чернова. —
— Не все, — возразил Чернов, моментально приходя в раздражение, — некоторые вон яму под новый санузел копают. А что? Есть предложения получше?
Держась за утлые перильца, Степан активно топал башмаками, стряхивая с них комья грязи.
— Нет у меня никаких предложений, Черный. Пусть делают что хотят, только бы водку не жрали с утра до ночи. Один сортир уж почти возвели, пусть с понедельника второй возводят. Чтоб было у нас все как у людей — «мы» и «жо»…
Он распахнул дверь в вагончик и увидел Тамару. В узкой комнатке, насквозь проткнутой длинными солнечными пиками, за столом сидела Тамара и преданно смотрела на Степана.
В руке у нее была ручка, хотя Степан всегда подозревал, что писать она не умеет. Весть о приезде начальника, как правило, облетала подчиненных со скоростью света, и Тамара приготовилась.
— Здрасьте, Павел Андреевич. Какой день сегодня хороший. Может, кофе? Сварить? Или поесть хотите?
Все это Тамара выпалила единым духом, не отводя от Степана преданных и как будто умоляющих глаз. Для всех подчиненных дам он был «несчастный» — брошенный женой, пропадающий на работе отец-одиночка. Его жалели, вздыхали, печалились, стремились угодить, и все это походило на глупую рекламу конфет «Рондо» — «наш начальник такой умница…»
Степан знал об этом — и бесился.
Только Саша Волошина со своей неуемной заботой никогда его не злила.
Может, жениться на ней?
Не отвечая преданной и как бы до предела вытянувшейся в его сторону Тамаре, Степан прошел в свой «кабинет» — выгороженную часть вагончика, — а миролюбиво настроенный, а может, просто голодный Чернов согласился:
— Давай кофе и бутербродов. Или что там у Зины есть? Пироги есть?
— Никто не звонил? — не повышая голоса, спросил Степан из-за перегородки. — Капитан Никоненко?
Тамара подскочила на стуле и кинулась к двери в «кабинет».
— Капитан Никоненко не звонил, Павел Андреевич, — отрапортовала она, вытаращив от усердия глаза. — Звонил Сергей Руднев. Я сказала, что вы в Москве, и попросила перезвонить в тот офис. Еще звонили от главы администрации Сафонова, просили связаться. Я вам звонила, но вы уже уехали…
— А этим что нужно? — Степан бегло просматривал факсы, комкал и швырял в корзину.
— Ничего, я все решил уже, — сказал Чернов. — Они спрашивали, до какой границы у нас участок нарезан.
— Денег им, что ль, опять подавай? — Степан перестал комкать тонкую бумагу и швырять ее в корзину, наполненную уже до половины.
— Я все решил, — сказал Чернов с нажимом. — Не нужно никаких денег, хотя, конечно, все дело в этом. Петрович, ты чего там маешься? Заходи!
Прораб вошел не сразу. Он долго мялся за тонкой дверцей, пыхтел и скреб ботинками по полу, потом осторожно, как будто боясь, что его выставят, вдвинулся в «кабинет» и быстро опустился на стул около двери. И сдернул с лысой головы бейсболку. Стул скрипнул.