Блокадные будни одного района Ленинграда
Шрифт:
Работница комбината «Советская Звезда» вспоминала о конце осени 1941 г.:
«Сократилось питание. <…>Вечером дома напихаешь в кастрюлю снега, натаешь, похлебаешь кипяточку горячего, укутаешься потеплее и до утра. <…> По талонам получали мыло, конфеты. И водкой отоваривали. Я брала ее на обмен. Даже на табак записалась, чтобы менять на хлеб, а на базаре глаз востро держи: обманут в два счета. Помню, выменяла кусок масла. Дома стала резать – не режется. Оказывается кусок мыла маслом обмазали» [494] .
494
Цветкова Н. Верили, что победим // Советская звезда. 1988. 29 янв.
«А по распоряжению городского руководства к 7 ноября вдруг шоколад и битое яйцо» [495] .
«Голод
Председатель Ленинского райисполкома – директору фабрики «Гознак», 12 декабря 1941 г.: «Имеющееся у Вас в наличии, негодное для употребление в пищу, масло в количестве 1 тонны (одной тонны) отпустите Райпищеторгу Ленинского района» [497] .
495
Кангур (Яковлева) Инна Николаевна // Мы помним… С. 34.
496
Балашова Евгения Васильевна // Воспоминания о блокаде.
С. 5.
497
ЦГА СПб. Ф. 4900. Оп. 1. Д. 58. Л. 56.
«Горчица предварительно сутки вымачивалась, затем выпаривалась, чтобы пропала крепость, и только после этого варилась крахмальная баланда. Не вкусно, но делать нечего, приходилось радоваться и такой еде. Люди варили столярный клей, мы не решались, несколько плиток мать продала» [498] .
Председатель Ленинского райисполкома Н.В. Антонов – и. о. заведующего райздравотделом Ковалеву, 13 декабря 1941 г:
498
Романюк Евгений Петрович. Воспоминания о блокаде Ленинграда, зима 1941/42 гг. // Мы помним… С. 14.
«При проверке детских учреждений секретарем исполкома т. Гольдштейн обнаружено, что в детсаду № 20 [499] питаются руководящие работники ЖКЗ з[аво]да РТИ, что категорически воспрещается по существующему положению.
Исходя из этого, предлагаю Вам проверить все дошкольные детские учреждения с точки зрения правильности распределения питания в соответствии с действующим положением» [500] .
«Утром мама ушла, и ее долго не было. Принесла стакан риса, но в ушах ее уже не было серег. Какое было счастье, когда в доме появилась плиточка столярного клея! Мы размачивали ее, кипятили, а потом жидкость разливали в тарелку – это был холодец. А какое вкусное мясо у кошки, но их было очень мало, и очень скоро они исчезли» [501] .
499
В 1941–1942 гг. располагался по адресу: пр. Газа, 31.
500
ЦГА СПб. Ф. 4900. Оп. 1. Д. 58. Л. 60.
501
Райская Тамара Кузьминична // Мы помним… С. 39.
«Мама ходила пешком в Никольский собор. Получив извещение, что брат пропал без вести, мама тяжело заболела. От переживаний потеряла аппетит. Свой паек, 125 г хлеба, отдавала папе. Врач сказал, что маме необходим был белый хлеб, который выдавался по отдельным карточкам. Я с подругой (у нее тоже болела мама) попросили одну знакомую получить в булочной на талоны наших карточек за 2 дня белый хлеб. Прождав немного времен и, мы, конечно, ничего не получили, – она просто скрылась. Это была настоящая трагедия. Помогла тетя Лена: у нее были хорошие хромовые сапоги от мужа, она обменяла их у военных на хлеб. Таким образом, мы вышли из нашего тяжелейшего положения» [502] .
502
Балашова Евгения Васильевна // Воспоминания о блокаде.
С. 5.
По воспоминаниям, к декабрю 1941 г. «на ленинградских рынках за деньги почти ничего нельзя было купить. <…> За единицу валюты принималось 100 граммов хлеба». «Вещи на рынке почти не имели никакой ценности» [503] .
Каков
503
Каргин Д.И. Указ. соч. С. 35–36.
504
ЦГА СПб. Ф. 7384. Оп. 18. Д. 1437. Л. 341.
9 декабря 1941 г. Исполком своим решением установил временные цены (от 19 до 21 руб. 50 коп.) на девять сортов сыра: голландский, бакктейн, степной, волжский, рокфор и московский [505] .
«Съели сыромятные ремни и шубу спалили, а шкуру сгрызли» [506] .
«Это я запомнил на всю жизнь. Декабрь 1941-го. Вся семья на кухне. Сейчас не понять, почему все оказались дома. Стук в дверь: нет электричества, звонок не работает. В темную, холодную кухню входит лейтенант. Тети помнят его по мирному времени. Он получил два дня отпуска в Ленинград. Квартиру нашел пустой, где его родственники и что с ними – неизвестно. Начал обходить ближайших соседей. Одна из них варила студень из столярного клея. <…>
505
Там же. Д. 1430. Л. 83.
506
Зинаида Кузнецова. Воспоминания. С. 31.
Лейтенант вспомнил, что у одних из его знакомых до войны был мальчик-первоклашка. Он пришел в нашу квартиру. Мы посидели, поговорили.
– Я не могу есть здесь, в Ленинграде, – произнес он. Из кармана шинели лейтенант достал свой сухой паек на два дня» [507] .
Документ. «Особым опросом бюро горкома» ВКП(б), протокол № 49 от 6 декабря 1941 г., заголовок: «О нормах естественной убыли при реализации продовольственных товаров». Содержание: «Обязать исполком Ленинградского городского Совета депутатов трудящихся в трехдневный срок пересмотреть в сторону снижения нормы естественной убыли при реализации продуктовых товаров – крупы, масла животного, сахара и кондитерских изделий, мяса, масла растительного» [508] .
507
Давыдов Ю.Е. Указ. соч. С. 10–11.
508
ЦГАИПД СПб. Ф. 25. Оп. 2. Д. 3836. Л. 39.
Ю.Е. Давыдов вспоминает, что в декабре 1941 г. у него от слабости только один раз хватило сил спуститься со своего этажа на улицу. «Я постоял у дома. За двадцать, тридцать минут мимо дома провезли десять-пятнадцать детских саночек с зашитыми в простыни покойниками. Самое удивительное – их везли в разные стороны. <…>
Как-то в декабре 1941-го мы увидели незнакомого мужчину, который поднялся к квартире напротив нас, попытался позвонить в электрический звонок (напоминаю – электричества в домах уже не было месяца три) и тихо сполз на пол. Утром, когда кто-то из наших соседей напротив попытался открыть дверь, лежащий на пороге труп не позволил ему это сделать. Пришлось навалиться на дверь всем жильцам и таким образом приоткрыть щель на полметра. Дня четыре они с трудом протискивались в дверь, пока умершего не подобрали дружинницы, в обязанности которых входило обходить дома и собирать трупы» [509] .
509
Давыдов Ю.Е. Указ. соч. С. 12.
Бюро горкома ВКП(б) 4 декабря 1941 г. постановило: «Учитывая возросшие задачи в деле обслуживания трудящихся общественным питанием, предложить райкомам ВКП(б) ввести в первичных парторганизациях районных трестов общественного питания штатную должность секретаря партбюро» [510] .
Из воспоминаний Г.Г. Ветлова:
«25 декабря объявили о прибавке хлеба, она носила скорее символический характер – рабочим 100 г, остальным – 75 г. Руководство пошло на это только из расчета ожидаемого увеличения подвоза по ледовой дороге.
510
ЦГАИПД СПб. Ф. 25. Оп. 2. Д. 3836. Л. 18.