Блондинка-рабыня
Шрифт:
Два красных пятна выступили на щеках Анны, глаза метали молнии.
— Я не верю тому, что Франк меня бросил! Я уверена: с ним что-то случилось и вы знаете об этом.
— Ну что ж, и все-таки вы ошибаетесь, моя красавица. Я знаю не больше вашего, но у меня есть кое-какие догадки.
— Какие?
— Не будем пока об этом. Я знаю, что говорят парни, но ведь они могут и ошибаться.
— Что рассказывают парни? — настаивала Анна.
— Они говорят, что Рили вас бросил, потому что влюбился в дочь Блэндиша.
— Это
— Ну да, возможно. Но тогда куда же он делся? Почему он не дал вам знать о себе? Он получит выкуп, а вы — свою часть? Немного сомнительно, нет?
Она в ярости стала стучать по столу. Эдди понял, что поколебал ее уверенность в Рили.
— Эта Блэндиш — настоящая красавица, — продолжал он. — Нет ничего удивительного, что Рили имеет на нее виды. Если бы вы оказались там, вы бы стесняли его. У меня впечатление, что он удрал от вас, девочка.
— Замолчите! — не выдержала Анна. — Никогда Франк не сделал бы ничего подобного!
— Все так говорят, — небрежно заметил Эдди. Он встал и подошел к окну, считая, что сказал достаточно.
— Что же теперь со мной будет? — спросила она. — Я совершенно пустая.
— Могу предложить вам немного монет. Вы мне очень нравитесь, детка.
— Я никогда не возьму от вас ни цента!
— Как хотите. Если вам придется туго или у вас будут неприятности, дайте мне знать. Пете скажет вам, как меня найти. А теперь мне пора уходить. Вы зря теряете время, если думаете, что узнаете что-нибудь новое. Когда Блэндиш заплатит Рили выкуп, он сможет заполучить всех девушек мира, каких только захочет. Салют, девочка!
С этими словами он вышел. Анна осталась стоять у окна с глазами, полными слез.
Флин посмотрел на часы.
— Еще пять минут, — сказал он Уоппи, который держал на коленях ружье. — Боже мой! Я буду так счастлив, когда все это кончится!
— Еще бы, — согласился Уоппи. — Наконец-то! Мамаша-то представила дело так, будто это пустяки… она сама не знает что говорит.
— Тогда почему ты потеешь, как бык?
Оба сидели в «бьюике», на обочине дороги, в тени деревьев. Им была отлично видна вся дорога.
— Ты тоже не блестяще выглядишь, — возразил Уоппи, вытирая лицо. — Который сейчас час?
— Заткнись! — проворчал Флин.
Он жалел, что не Эдди был с ним. Уоппи действовал ему на нервы. В случае любой неожиданности они с Эдди скорее выпутались бы из беды. А Уоппи уж больно нервный. Каждый раз, когда банде приходилось отстреливаться, Уоппи начинал первый.
— Я слышу шум машины, — сказал Уоппи.
Вдалеке появились светящиеся точки.
— Вот она! — воскликнул Флин.
Он стремительно выскочил из машины и вытащил фонарь.
Машина ехала на большой скорости. Когда до Флина оставалось метров триста, он начал сигналить ей фонарем.
Уоппи наблюдал, держа
Машина замедлила ход. Флин увидел, что в ней был только водитель, и понял: Блэндиш выполнил все распоряжения. В тот момент, когда машина поравнялась с ними, из нее был выброшен тяжелый предмет. Он упал на дорогу, а машина продолжала свой путь и вскоре скрылась из вида.
Флин бросился подбирать чемодан. Уоппи отложил ружье в сторону и включил мотор. Флин сел рядом с ним, зажав чемодан ногами.
— Быстрей!
Уоппи нажал акселератор до отказа, и машина рванулась с места. Флин, обернувшись, следил, нет ли погони. Так они проехали километра четыре. Никто их не преследовал.
— Все в порядке, — объявил Флин, — можно возвращаться домой.
Когда они вошли в холл, их уже ожидали: Мамаша, Слим, Эдди и Док — все были в сборе.
Флин поставил чемодан на стол.
— Добыча, Мамаша! Все прошло так, как вы задумали.
Мамаша медленно поднялась с кресла и подошла к столу. Открыла обе застежки. Все столпились вокруг нее, даже Слим казался заинтересованным.
Мамаша открыла чемодан. Вид банковских билетов, аккуратно уложенных, потряс их. Никогда в жизни никто из них не видел такого количества денег.
— О! Подумать только! — воскликнул Эдди. — Какое потрясающее зрелище! Ну, говорите же!
Слим, наклонившись над билетами с открытым ртом, тяжело дышал.
— Вот мы и добились, чего хотели. — Мамаша пыталась говорить спокойно. — Миллион долларов! Наконец-то!
— Начинайте раздел, Мамаша, — сказал Эдди. — Я сгораю от нетерпения пощупать свои денежки. Сколько придется на нос?
— Да, — поддержал его Уоппи. Он был так возбужден, что не мог устоять на месте. — Сколько приходится на мою долю, Мамаша?
Но Мамаша закрыла чемодан. Потом посмотрела по очереди на каждого из окружавших ее мужчин. После чего села.
Банда с недоумением смотрела на нее.
— Ну что с вами? — нетерпеливо спросил Эдди. — Делите добычу — вот и все!
— Все билеты в чемодане имеют номера, — заявила Мамаша. — Даю голову на отсечение, что у федов есть эти номера. Этот фрик — динамит.
— Что вы такое говорите, — воскликнул Эдди, — им нельзя воспользоваться?!
— Можете, если хотите в газовую камеру! Я вас предупреждаю: тратить сейчас добычу — это самоубийство!
— Проклятие! К чему было прилагать столько усилий?! — закричал Эдди.
— Ну, успокойтесь, дети. — Мамаша казалась олицетворением миролюбия. — Я все продумала. Я отправлю этот взрывоопасный фрик Шульбергу, который пустит его в ход через несколько лет. А вместо него даст нам половину, которой можно будет пользоваться. Это лучше, чем миллион, который все равно нельзя тратить.