Блондинка сдавала в багаж…
Шрифт:
— Хочешь сказать, он собирается кого-то застрелить? Меня за то, что выкинула наркотики? Ну и тебя заодно.
— Все-таки он не может знать наверняка, выкинула ты или нет, — обнадеживающе заметила Настя. — Пока не убедится, вряд ли пойдет на убийство. Все-таки это дело опасное. Да еще туристы, да в благополучной Европе. Я надеюсь, ближайшее время нам ничего не грозит. Но ты, пожалуйста, будь поаккуратнее, всякие там апперцепции выкинь из головы, хорошо? Они не соответствуют твоему имиджу.
Я покаянно кивнула. Действительно, с этим термином я прокололась. Хочется верить, никто, кроме Иры, этого не заметил, а от нее все равно
— Кстати, помнишь, Мишаня проговорился, что у него сейчас материальные проблемы, но он их скоро разрешит с помощью очень выгодного дельца? — нахмурилась моя подруга. — Наркоторговля — дело выгодное. Надо бы нам его хорошенько проверить.
— В каком смысле проверить?
— Да на глупость. Спровоцировать на что-то такое, чтобы можно было точно решить — дурак или притворяется. Мне кажется, притворяется. Таких дураков не бывает!
— Это ты давно со студентами не работала, — вступилась за Мишаню я. — Очень даже бывает. Хотя проверить не мешает. Обрати внимание, он ни с кем не общается по собственной инициативе, хотя охотно поддерживает контакт с каждым. Впечатление, что ему безразлично, кому хвастаться — тебе, Маргарите Васильевне, Вовчику, Сергею. Ох! А что ты думаешь о Сергее?
— Ничего хорошего, — отрезала Настя. — Откуда у него список группы? Откуда и, главное, зачем? Какое нормальному человеку дело до фамилий и профессий соседей по автобусу?
— А я бы посмотрела, — призналась я. — Любопытно. Вдруг мы кого подозрительного пропустили?
Подруга хмыкнула, полезла в сумку и вытащила листок. У меня отвалилась челюсть.
— Погоди! Как оно у тебя оказалось?
— Ты дала, — моментально ответила Настя.
— Я дала, чтобы ты вернула обратно. Почему не вернула?
— Ты мне разве об этом сказала? Сунула, и все. Ну а я автоматически положила к себе. Теперь вот вспомнила. Ничего не поделаешь, возвращать уже поздно.
Мы жадно вцепились в листок. Надо же, какие мы, оказывается, умные! Все сошлось как в аптеке — в группе тридцать сотрудников Политеха и восемь посторонних. Лидия действительно журналистка, сотрудница неизвестного мне журнала «Дашенька». Близнецы… а что близнецы? Можно лишь восхититься их честностью — взаправду Максим с Артемом, не соврали. Маргарита Васильевна с Ирой тоже те, за кого себя выдают. Кто бы сомневался? Так квалифицированно и эмоционально обругать ЕГЭ способен лишь педагог со стажем. Михаил Кузин значится почему-то логистом, Владимир Бондаренко — сотрудником охранной фирмы. А еще есть гид Александр Алексидзе. Его фамилия подчеркнута жирной линией. Моя, кстати, двумя.
— Алекс, — с подозрением произнесла Настя. — Почему-то мы про него забыли.
— Гид — удобная профессия для наркокурьера, — согласилась я. — Но мне не верится, что корону украл он. Вспомни, как ему было неохота ее искать! Будь она у него, тут же отдал бы, чтобы отвязаться.
— Мог притвориться. Потому и не хотел искать, что знал — бесполезно. А еще отговорил нас от полиции. Я бы добавила Алекса в список подозреваемых. Не зря он здесь подчеркнут!
— Я подчеркнута дважды, — напомнила я, — и что, меня тоже добавить? И вообще, не тем мы сейчас занимаемся. Меня не волнует, кто преступник, а кто нет. Я хочу вернуть Янину корону. Сумки Сергея и Мишани мы обыскали, но у них есть еще чемоданы. А Вовчик с Алексом вообще не тронуты. Просто не знаешь, за что хвататься!
— И какхвататься, —
Идея мне не понравилась.
— Хороша кража, о которой извещаешь всех и каждого! К тому же я совершенно не представляю, как выглядят чьи чемоданы. Я и свой с трудом опознаю. Получается, надо обращаться к подозреваемым с просьбой: опишите-ка свой чемодан, а лучше принесите мне его, а потом уйдите?
— М-да, — после паузы с крайним неодобрением констатировала Настя, — вот из-за этого-то порядочные люди редко идут в преступники. Используют мозги для теоретических выкладок, а на практике применить не могут. А нормальный преступник, он как? Безо всякой рефлексии, без долгосрочного планирования видит удобный случай — и пользуется. Мы с тобой какие-то непрактичные. Книжные черви, теоретики!
Неприкрытое отвращение в ее голосе заставило меня собраться.
— Ладно, будем учиться у нормальных преступников, — не в силах полностью побороть свою педагогическую сущность, предложила я. — Расселяясь в гостинице, каждый из группы возьмет свой чемодан. Мы должны запомнить, как выглядят чемоданы Сергея, Вовчика, Мишани и Алекса, а потом при первом удобном случае в них залезть.
— И откуда возьмется удобный случай? — тоном злобного экзаменатора осведомилась Настя.
— Надо проследить, куда поселятся подозреваемые, и дождаться момента, когда кто-нибудь из них покинет номер, а дверь запереть забудет. Тогда мы заберемся в номер, обыщем его и вернем, наконец, корону.
— Долго ждать придется… С чего бы им покинуть номер?
— Значит, мы должны что-нибудь устроить… выманить. Осталось придумать, как.
— Удовлетворительно, — оценила мои способности подруга. — С минусом. Выманить, говоришь, да еще чтобы дверь не закрыли? Ну-ну.
— Предложи что-нибудь получше, — обиделась я.
— Предложила бы, да некогда. Мы и так с тобой засиделись, пора идти.
Настя была права, времени оставалось впритык. Когда мы сели в автобус, там собрались почти все, включая Вовчика. Не было только Маргариты Васильевны и Иры. В положенные двадцать два тридцать они так и не появились.
Ровно в двадцать два сорок пять Лидия обратилась к Алексу:
— Больше пятнадцати минут опоздавших не ждут. Пора выезжать.
— Это невозможно, — объяснил Алекс. — Если б мы уже жили в Париже, другое дело. А так дамы даже не знают, где мы будем сегодня ночевать, поэтому сами добраться не могут.
— Это их проблемы. Было назначено время, они обязаны явиться. Не хотят — пусть едут обратно в Питер.
Гид нервно озирался. Я его понимала. Бросить туристок без крыши над головой в чужой стране — вряд ли его потом за это похвалят. Однако это будет потом, а сейчас на него наседает энергичная журналистка, весьма ловко перетянувшая на свою сторону часть группы. Люди принялись бурчать, что и так не высыпаются, это во сколько же мы теперь ляжем, а завтра Париж, хочется быть бодрыми и свежими. Причем их я тоже понимала.