Блудница
Шрифт:
Он кончил, перестав считать свои хриплые вздохи. Вытащив член, стащил резинку и, завязав ее узлом, хотел уже подняться с постели, чтобы выкинуть бесполезный латекс, но Уилл вдруг перевернулся на спину и взглянул ему в глаза.
Бедра и живот Грэма были запачканы в сперме, но член все равно стоял, наливаясь болезненным возбуждением.
Уилл просто приоткрыл рот и облизнул искусанные в кровь губы:
– Ещё.
Ганнибал хищно осклабился, бросая использованную резинку прямо на пол, и доставая новый квадратик фольги.
Это
Уилл пришел в себя через сутки. Проснувшись ранним утром и вспомнив все, что он творил, Грэм, сгорая от стыда, решил умереть.
Хуже всего было то, что он лежал на чистом свежем белье и сам был вымытым с головы до пяток.
Он громко застонал, вспоминая свое бесстыдство, которое не мог контролировать. Вместо того чтобы оттолкнуть, он, наоборот, крепче обнимал, а когда следовало убегать, он обхватывал ногами чужую талию.
– Черт возьми….
– Это яд Айви, если быть более точным, - протянули совсем рядом спокойным, чересчур будничным тоном, и матрас слегка прогнулся под весом чужого тела. – Нежели ты думал, что она поцеловала тебя просто так? Это же Плющ.
Уилл с минуту собирался со всеми силами и всей смелостью, что у него оставались, и осторожно высунулся из-под одеяла, покосился на Ганнибала, который сидел справа от него.
Тот принес в спальню поднос с завтраком, и подчеркнуто деловито оценивал сервировку.
– Ты меня помыл.
– Да, - согласился Ганнибал. – Ты был… сильно испачкан.
Уилл продолжал коситься на Лектера. Тот тоже выглядел изрядно помятым: под глазами залегли тени, а на шее красовались такие яркие засосы, что Уилла замутило.
– Я думаю, мне стоит извиниться, - придушенно прошептал Грэм, пытаясь задохнуться в подушке.
– Не тебе одному. Я тоже был слегка несдержан. Уилл, тебе следует позавтракать, а не страдать. Все люди занимаются сексом.
Уилл после этих слов хрюкнул в подушку, видимо, пытался сдержать нервный смешок:
– У меня все болит. Я шевелиться не могу.
– Полностью признаю свою вину.
Грэм слушал улыбку в голосе Ганнибала. Как бы ужасна ни была мысль о том, что он занимался сексом с мужчиной, но все же в теле была такая приятная истома, что тупую ноющую боль можно было и перетерпеть. Да и ароматы свежего завтрака с горячим кофе пробуждали аппетит.
– Я думал, что серьёзно переборщил, - Ганнибал наблюдал за тем, как Уилл уминал свежий круассан с джемом. – Но рана не открылась. В который раз поражаюсь твоему организму.
Уилл заметно расслабился, хмыкнул в чашку с кофе и едва не поперхнулся, когда Ганнибал продолжил:
– Обошлось без разрывов. Я проверил.
– Ты не мог бы опустить подробности? – прохрипел он, багровея ушами. – Я буду очень признателен.
Уилл видел, как плотоядно
Такие откровенные разглядывания смущали и заводили одновременно.
Ганнибал, понимая, что его несдержанность чревата осложнениями, непринужденно пожал плечами:
– Ты говорил, что я тебе нравлюсь.
Уилл вновь едва не подавился треклятым круассаном. Прокашлявшись, он злобно процедил:
– Мало того, что я раздвигал ноги, подобно портовой шлюхе, так ещё и в чувствах объяснялся! Замечательно! Хорошее утро для самоубийства!
Ганнибал засмеялся, отобрал у Уилла чашку с кофе, поставил её подальше на поднос, а потом вдруг резко схватил Грэма за шею, вдавив пальцы в кожу.
Страдать Уиллу резко перехотелось, он удивленно округлил глаза, вскидывая темные брови. Хотел уже начать осыпать Ганнибала гневными речами, но в его рот впились жадные требовательные губы, пахнущие кофе и миндалем.
Ганнибал смотрел прямо в огромные испуганные глаза и не переставал делиться горечью порывистого поцелуя. Он нарочно оставил на коже Уилла три глубокие царапины, а потом схватил своего ягненка за челюсть, сжал его подбородок и чувственно прикусил нижнюю губу.
– Мне понравилось, - прошептал Ганнибал, отрываясь от припухшего рта Уилла, - как ты раздвигал ноги. И как ты признавался мне. А потом как решил меня объездить – это мне тоже понравилось. И я очень хочу все это повторить. Но уже без яда Айви.
Уилл застыл, словно кролик перед удавом, вслушивался в ласковые проникновенные речи.
– А ты хочешь этого?
Уилл механически кивнул – пальцы Лектера жгли те места, которых он коснулся.
– Ты хочешь, чтобы я узнал всего тебя?
И вновь кивок.
– Хочешь, чтобы я освободил тебя? – Ганнибал шептал ему прямо в рот, каждый раз касаясь распахнутых губ, и Уилла простреливало удовольствием до самой поясницы.
– Да.
– Ты будешь свободным, - Ганнибал пальцами коснулся губ Уилла, затем мягко раздвинул их и погладил язык. – Ты научишься им быть.
Мягко сжав самый кончик влажного языка, потянул на себя, заставляя Уилла высунуть его, словно собака, жаждущая свежей воды.
Ганнибал провел по яркому розовому языку своим.
А затем буднично улыбнулся, приказал доедать завтрак и отдыхать. Погладил Уилла за ухом и покинул спальню, сославшись на дела.
Уилл ещё долго сидел и смотрел на закрывшуюся дверь, задумчиво гладил свое саднящее горло.
Обернулся на огромное зеркало, висящее диагонально постели, и вздрогнул. На него смотрела его потрепанная измученная копия, разукрашенная синяками и укусами. Плечи и шея сверкали всеми оттенками красного и фиолетового, даже на боках, вдоль ребер красовались яркие серьёзные метки. Складывалось впечатление, что из этого тела хотели что-то вытянуть, вытащить на свет, чтобы показать, что скрыто внутри.