Блудное художество
Шрифт:
– Вы полагаете, кто-то сидел наверху и оттуда за нами следил?
– спросил сразу всех Архаров.
– Да там все сгнило, разве что кот удержится. Чего тебе, Устин?
Хотя фонари не давали довольно света, он уловил на лице бывшего дьячка некое смятение. Словно бы и желал Устин доложить о своих подвигах, а словно бы что-то запрещало ему…
– Из подвала длинный такой выскочил, я за ним погнался, ваша милость, да он к Спиридоновке побежал. Он быстрее меня бегает… - сумбурно отвечал Устин, избегая обер-полицмейстерского взгляда.
– Так,
– Кого - двое?
– Тех, что возле подвала околачивались. Они на Спиридоновке сошлись.
– То бишь, внутри - трое, снаружи - двое, - задумчиво произнес Архаров.
– Молчать всем. И без вас голова пухнет. Ну-ка, взять фонари, пройти вокруг - мало ли о какого еще покойника споткнетесь…
Он остался с Устином у крыльца - ждать, пока вернутся архаровцы.
– Длинный, говоришь?
– Бегать он горазд, ваша милость, мне не поспеть.
Это было правдой. Но не всей правдой.
– А что ж не стрелял?
– Так у меня и пистолета не было…
– А что было?… Петров, еще раз пойдешь ночью на дело без оружия - выпороть велю.
Устин съежился и потупился. Числился за ним этот странный грех - он не любил ни пистолетов, ни клинков. Когда прочие архаровцы со знанием дела толковали о свойствах кавалерийских, охотничьих и целевых пистолетов, одноствольных и двуствольных, с с простыми гранеными и дорогими дамасковыми, что было еще в диковинку, стволами, даже такими короткими, что иной английский пистолет помещался в кармане, но служил главным образом для выстрела в упор, - так вот, во время этих бесед Устин, случившись рядом, смотрел в землю и беззвучно произносил какой-либо из ему известных псалмов.
Архаров, не имея времени и желания докапываться до причин Устиновой хандры, дал бывшему дьячку подзатыльник и закричал, созывая подчиненных. Но первым отозвался посланный за телегой Клашка. Он подскакал и доложил, что телеге никак к крыльцу не подобраться, так что придется выносить тело на руках и тащить его чуть ли не на угол Гранатного и Спиридоновки.
– Три тела, - поправил его Архаров.
– Слезай с коня, поможешь.
Он остался возле руины один - архаровцы попарно унесли покойников. Ему было о чем поразмыслить.
Какого беса полез в подвал Скитайла? Коли он следил для чего-то за полицейскими - так ведь была причина?
Кому не угодил Скитайла, за что его по глотке полоснули? За то, что суется в полицейские дела?
Кто, в таком случае, защищает от Скитайлы московскую полицию?
Два коня топтались рядом - полицейский Сивка и мерин Волконских. Архаров машинально поймал поводья. Смутные дела творились вокруг - вот каким-то образом кавалер де Берни и сервиз меж собой увязались, да и не весь сервиз, а дай Бог, чтобы треть. Ну, что один французский мошенник, спрятавшись в благородном семействе, сотрудничает с другими французскими мошенниками, притащившими сервиз в Москву, неудивительно. Однако как-то все странно…
Архаровская подозрительность еще не взяла следа, однако уже проснулась
Он стоял неподвижно, заполняя собой едва ли не все пространство под крыльцом, заслоненный лошадьми, незримый для всех. Он сосредоточился на своих рассуждениях - и потому не сразу услышал, что над головой что-то происходит.
По наружной лестнице можно было взойти на крыльцо и попасть в покои второго жилья через давным-давно пропавшую дверь. Так раньше строились на Москве и деревянные, и каменные здания.
Дом, потерпевший от пожара, был опасен для чудака, решившего заглянуть в горницы. Каждый шаг мог стать смертельным. Архаров знал это и, ругая подчиненных за то, что не осмотрели все строение, сам не слишком верил, что наверху угнездился какой-то злодей. Но сейчас, стоя под крыльцом, он сообразил, что могло произойти. Некто подозрительный поднялся наверх по каменной лестнице и затаился в вершке от дверного проема. Снаружи его не видать - темно, а внутрь он не полез - остановился там, где ему еще не грозила опасность.
Архаров не видел этого человека, что почти беззвучно крался по лестнице, - но и человек не видел Архарова. В поле его зрения были разве что лошади - и он полагал, что они просто привязаны к какому-то случайному торчку в стене.
Этот незнакомец перекинул ногу через каменные перила, помедлил, перекинул другую с явным намерением перебраться в седло Сивки. Архаров подловил миг, когда сапог незнакомца уже навис над седлом,, ухватился на него и с силой дернул в нужную сторону.
Его противник свалился с перил лицом в грязь.
Архаров тут же кинулся на него, впечатал в землю поосновательнее, прижал коленом и закричал, созывая полицейских.
Тут-то ему на спину и рухнул сверху еще один приятель…
Спина Архаров имел крепкую, широкую, основательную. С такой спиной впору на пристани по сходням мешки с пшеницей таскать. Плохо было лишь, что злодей пытался придушить обер-полицмейстера.
Архаров отцепил руки от своего горла, но вывернуться из-под врага не сумел и повалился набок, увлекая его за собой. Таким образом он выпустил на свободу свою жертву - и, что хуже всего, он, затевая эту драку, отпустил конские поводья.
Но на его крик уже бежали архаровцы.
Тот, кого обер-полицмейстер не допустил сесть в седло, поднялся на четвереньки, вскочил и, выхватив нож, устремился к Архарову, едва успевшему стать на одно колено. Причем на архаровских плечах еще повис незримый злодей. К счастью, он оказался полегче мешка с пшеницей.
Ноги у обер-полицмейстера были хоть и короткие, но сильные, он знал это о себе, втайне гордился стальными икрами и бедрами, однако не ожидал, что способен на такие прыжки. Умные кулаки, как всегда, обрели свой разум. Архаров одновременно стукнулся обеими подошвами рядом о землю и нанес удар. Удар был со свилью - с резким разворотом всего туловища, и обратным движением Архаров достал локтем незримого противника за своей спиной.