Блунквилль
Шрифт:
Не успела она дотянуться, как граф поспешно щёлкнул пальцами, и книга исчезла. Виктория разочарованно надула губки.
— Что это была за книжка? — спросила она.
— Ничего интересного! — отозвался граф и принялся, наконец, за мороженое.
— Но я хочу знать, что ты читаешь? — настаивала девушка. — Это был комикс? Детская сказка? Что ещё может быть с такой обложкой?
Граф, уплетая мороженое, покачал головой и ничего не ответил.
— Ну скажи же мне, Вилль! — потребовала Виктория.
— Кажется, ты пришла по делу, — напомнил в ответ граф. — А разговоры о литературе могут утомить меня, и тогда…
Виктория
— Я думаю, Лола уже отбыла своё наказание и готова вернуться в наш мир.
— Это решаешь не ты! — спокойно отозвался граф, наверняка, уже давным-давно знающий всё, что Виктория собиралась ему сказать. — Это решает Блунквилль.
— Ну, и ты, конечно, тоже? — спросила Виктория.
— Конечно. И я тоже.
— Тогда ты должен знать, что время пришло! — воскликнула Виктория.
Граф долго и задумчиво смотрел на неё и молчал.
— Ты видела её, — наконец, изрёк он.
Виктория сразу поняла, что он имеет в виду.
— Да… — тихо отозвалась она.
— И что думаешь?
Девушка отвела взгляд и закусила губу, раздумывая над ответом. Вообще-то со вчерашнего дня мысли о настоящей Лоле беспрестанно лезли ей в голову, а она что есть силы отгоняла их. За время своего знакомства с Лолой Виктория успела привязаться к девочке и всем сердцем полюбить её, но осознание того, что эта малышка совершила убийство — более того, она убила бесконечно любимого ею человека — приводило Викторию в ужас. Она пыталась оправдать Лолу, но не находила для этого разумных доводов. Она жалела её, но при этом не могла не испытывать к ней некую долю презрения. Но в любом случае, будучи точно такой же влюблённой девушкой, она Лолу понимала и искренне ей сочувствовала.
— Я думаю, что Лола совершила ужасную вещь. Мне очень тяжело знать, что она оказалась способна на такую жестокость. Но она ведь раскаялась, Вилль! — Виктория подняла голову и посмотрела на графа. — Когда она познакомилась с моим братом, она вспомнила о своём Билле, о том, каким он был хорошим и какой она оказалась плохой. И ещё о том, что Билл всё-таки любил её, несмотря ни на что.
— И что же? — спросил граф, хотя по-прежнему было ясно, что ему всё известно заранее.
— Лола теперь поняла что значит любить по-настоящему. Что если любишь, надо в первую очередь думать о том, кого ты любишь, а не о себе, и что ради него нужно жертвовать всем на свете, даже своим собственным счастьем.
— То, что она поняла это, — ответил граф, — ничего ей не даст. Она не сможет изменить своего прошлого. Её Билл уже умер, так же, как умрёт она, покинув Блунквилль. Вот и конец истории. Думаешь, она к этому уже готова?
— Если Керин был прав, и Билл действительно всё ещё где-то дожидается Лолу, то это — не конец. Это лишь окончание, за которым последует новое начало.
Граф выпрямился и посмотрел на Викторию пристальным взглядом, в котором одновременном угадывались восхищение и настороженность. Он не улыбался и был настолько серьёзен, что Виктория решила, что сейчас, в следующую же минуту, он скажет ей нечто настолько важное, настолько глобальное, что раскроет ей давно отыскиваемую ею истину. Но граф вдруг, словно прочитав её мысли, сменил выражение лица на снисходительно-самодовольное.
— Ну надо ж, до чего ты умна! — произнёс он. —
— Когда? — переспросила Виктория.
— Если не будешь медлить, успеешь с ней попрощаться, дорогая!
Виктория поспешно встала и направилась к выходу. Возле самой двери, однако, она помедлила и обернулась к графу.
— Послушай… — Виктория замялась. — Я пришла к тебе сегодня не только из-за Лолы. У меня есть ещё кое-что личное… Один вопрос и одна просьба.
— Я тебя слушаю! — кивнул граф.
— Я не так давно видела здесь одного человека и всё думала, откуда я могла знать его имя. А потом вспомнила. Стивен Кларсон — он был вторым проводником в поезде, на котором мы ехали в Лили Пэрл.
— И? — граф вопросительно вздёрнул брови.
Виктория шагнула вперёд.
— Но ведь он не мог оказаться в Блунквилле! Он спал в купе для проводников, когда мы прыгали с поезда. Что, получается, он попал сюда сразу после нас? — взволнованно спросила девушка.
— Вовсе нет, солнышко! — ответил граф, безмятежно откидываясь на подушки. — Стивен Кларсон попал в Блунквилль в две тысячи двенадцатом году, то есть аж через шесть лет после того, как попали сюда вы с Мэттом.
Виктория открыла рот и совершенно оторопела.
— То есть… Неужели выходит, что в Блунквилль попадают не только из прошлого и настоящего, но и из будущего?! Но ведь будущего нет, оно ещё не наступило!
— Оно не наступило для тебя, зайка, но это вовсе не значит, что будущее — субъективно! — улыбнулся граф. — Не забывай, что в Блунквилле не существует времени, значит, для него нет разницы между тем, что было, и тем, что будет.
— Нет, такого не может быть… — покачала головой Виктория. — Не может…
— И всё-таки факты налицо! — развёл руками граф. — Так что там у тебя за просьба?
— А… — после услышанного от графа Виктория всё никак не могла прийти в себя, но просьба, с которой она собиралась обратиться к нему, была для неё важнее всего на свете, поэтому девушка взяла себя в руки и твёрдо произнесла. — Я хочу, чтобы ты освободил Керина!
Граф поднялся с дивана и медленно прошествовал к окну. Сегодня бордовая бархатная штора, скрывающая окно во время прошлого визита девушки, была приоткрыта. Проследовав за графом, Виктория обнаружила за окном цветущий весенний сад. Деревья, укутанные белоснежными и розоватыми облаками, усыпанная нежными цветками земля, витающие в воздухе лепестки — всё это было настолько сказочно и прекрасно, что губы Виктории невольно тронула улыбка. "Вот откуда здесь такой потрясающий аромат цветов", подумала девушка.
Граф всё молчал, глядя в окно.
— Так что? — напомнила о себе Виктория.
— Я не могу просто взять и освободить Керина! — ответил граф, не оборачиваясь. Голос его звучал сурово и почему-то отчасти грустно. — Он не обычный пленник Блунквилля, он не может искупить свою вину простым раскаянием. С этим замком его связывает нечто большее, что-то вроде…
— Контракта? — догадалась Виктория.
Граф кивнул.
— Но ведь есть какие-то условия, да? Что-то, что поможет ему стать свободным? — воскликнула девушка.