Блуждающий Трактир
Шрифт:
— Лечение. Безопасность.
— Тогда почему он красный? И почему крест?
У Женевы не было ответа на этот вопрос. Но тем не менее это был символ. Она повесила его над своим шатром и не раз находила солдат, размахивающих флагами с крестами, когда они приводили в шатёр своих друзей. Она никогда не спрашивала, на чьей они стороне. Она просто пыталась спасти жизни.
Каждый раз, когда кто-то умирал, с ним уходила частичка Женевы. Но, когда она возвращала кого-то обратно, когда они благодарили её, частичка её самой тоже возвращалась к
У всех них были имена, у всех были семьи и мечты. Они просили её не дать им умереть, но они не могли молиться, потому что боги были мертвы. Поэтому Женева молилась каждым движением своего импровизированного скальпеля и каждым стежком своей иглы. Она молилась, чтобы спасти их. Она молилась науке, которой её учили, урокам, которые она старалась запомнить, и самой медицине. Она молилась о том, чтобы изменить ситуацию.
Они только начали оперировать мужчину, когда Женева услышала удар и почувствовала взрыв своими костями. Она выскочила наружу и увидела, что на лагерь напали.
В воздухе висела женщина, поражая людей огненными шарами, которые взрывались, охватывая пламенем её жертв. Она приближалась к шатру.
Женева схватила флаг, который она установила, и встала перед рядами раненых. Она подняла флаг, когда [Маг] приблизилась. Женщина посмотрела влево, когда о её кожу сломалась стрела, не причинив ей никакого вреда, и прицелилась. Стрелявшего лучника охватило огненное инферно. Затем она увидела Женеву.
[Врач] стояла, кашляя, когда её достиг дым от пожара. Её глаза слезились, но она держала перед собой флаг. Это был плохой щит, сделанный из ткани и крови, но это было всё, что у неё было.
Женщина остановилась, увидев флаг. Её взгляд метнулся к красному кресту, затем к раненым солдатам, которые пытались отползти или лежали без сознания на земле. Затем она посмотрела на Женеву.
Их взгляды встретились сквозь дым и пламя. Женщина улыбалась в центре всех смертей и разрушений, не тронутая ничем. Сердце Женевы колотилось; её руки всё ещё были в крови людей, которых она пыталась спасти.
[Маг] медленно отвернулась. Она поднялась в воздух и улетела прочь от шатра. Женева рухнула на землю. Затем она поднялась на ноги и побежала в лагерь. В ту ночь она работала допоздна, ухаживая за пострадавшими от ожогов и пытаясь сделать пересадку кожи. Многие умерли. Но нескольких она спасла.
***
Последний день войны в джунглях наступил, когда Окаша сидела рядом с Женевой за завтраком. Селфид всё ещё не восстановила подвижность правой стороны, и Женева не думала, что это когда-нибудь произойдёт. Но существо улыбалось губами её тела.
— Ты знаешь, что о тебе рассказывают солдаты обеих сторон?
Женева моргнула.
— Рассказывают?
Окаша кивнула.
— Они называют тебя Последним Светом. Ты светишь им, умирающим. Твоё лицо – последнее, которое они видят, и многих ты возвращаешь
— Это глупо.
— Они тебя так прозвали. И ты спасла бесчисленное количество жизней. Я думаю, что, когда мы закончим здесь, я присоединюсь к тебе. Возможно, я тоже смогу стать [Врачом] или хотя бы [Ассистентом], даже если у меня и будет только одна рука.
Женева уставилась на Окашу.
— Там всё ещё идут бои. Сейчас не время думать о будущем.
Селфид покачала головой.
— Компания Магического Молота понесла тяжёлые потери. Трём батальонам удалось обойти одну из их дивизий с фланга, мы прорвались и захватили их главного [Стратега]. Без него им придётся отступить.
— Что?
Кто-то ликовал в лагере. Женева огляделась. Окаша выглядела довольной собой.
— Я подслушала разговор одного из офицеров. Новости распространяются даже сейчас, пока мы разговариваем. Битва почти выиграна.
Солдаты начали праздновать, смеяться. Женева смотрела на них и чувствовала пустоту. Она посмотрела на Окашу. Селфид улыбнулась.
— Возможно, после этого ты сможешь лечить тех, кто не находится на поле боя. Есть много разумных, которые слишком бедны для зелий лечения или ранены так, что не могут быть исцелены ими. Может быть…
— Нападение! На нас напали!
Женева услышала галоп прежде, чем успела пошевелиться. Полетели стрелы, и вдруг Окаша упала. Ей в горло попала стрела.
— Окаша!
Ещё одна стрела пролетела мимо Женевы, пока она ловила Окашу. Селфид не говорила и не двигалась. Неужели она умерла?
Женева подняла взгляд. Сквозь лагерь бежали кентавры, дико стреляя. Солдаты падали вокруг них, пока кентавры пробегали мимо неё. Это было ещё одно внезапное нападение на их лагерь.
Один из кентавров увидел, что Женева ещё жива. Он вскинул лук и заколебался. Он остановился и уставился на неё.
Женева увидела уродливый шрам на его боку и посмотрела на тело обнажённого юноши. Он медленно опустил лук, пока она смотрела на него.
Затем он что-то крикнул остальным кентаврам. Они замерли, и он снова крикнул, указывая на неё. После этого кентавры закружились и начали галопом покидать лагерь.
Кентавр остался позади. Он пялился на Женеву, а затем медленно подошёл к ней. Он смотрел вниз, на Окашу, а Женева смотрела вверх. Он открыл рот, чтобы что-то сказать…
— Сдохни!
Голова кентавра проломилась, когда в неё сбоку влетела булава. Женева закричала, а Трисс отдёрнул булаву и снова ударил кентавра. Юноша беззвучно упал на землю, а сержант повернулся к Женеве.
— Ты.
Она открыла рот, но он влепил ей пощёчину. Девушка упала лицом на землю и услышала его рёв:
— Предательница!
Она попыталась встать, но не смогла. Что-то ударило её в спину, да так сильно, что мир вспыхнул белым светом. Трисс ударил её булавой с такой силой, что она почувствовала, как её позвоночник затрещал.