Блюдце, полное секретов. Одиссея «Пинк Флойд»
Шрифт:
Расхождения в воспоминаниях о том периоде («Восемьдесят процентов выступлений действительно БЫЛИ великими», — настаивает Питер Дженнер) можно объяснить разным подходом и различиями в жизненных установках в лагере ФЛОЙД в те дни. Сид Барретт и Питер Уинн Уилсон до глубины души верили в чудотворную новую эпоху, зарождающуюся у них на глазах. Роджера Уотерса и Ника Мейсона больше всего занимало создание музыкальной основы группы. При этом нужно учитывать их стремление добиться Для ФЛОЙД популярности в поп-музыке (хотя нельзя сказать, что первоначально Барретт возражал против блеска славы).
В январе 1967 года Мейсон заметил, что психоделическое Движение «происходит вокруг нас,
К началу 1967 года в ассортименте наркотиков, употреблявшихся Барреттом на Ирлхэм Стрит, конопля уступила место ЛСД. «Сид был единственным в группе, кто — сейчас это звучит абсурдно и претенциозно — участвовал в экспериментальном движении по расширению сознания. Это не значит, что мы не принимали «кислоту» ради «прикола», но мы никогда не стремились к ПРОГРЕССУ в этом занятии».
Поначалу казалось, что «кислота» поднимает Барретта на недостижимые ранее высоты вдохновения и творческой активности. Было несколько неприятных моментов, когда Линдси становилась невидимой, а Сид «парил» вниз по лестнице, падая на руки Сюзи в коридоре за ванной комнатой. Или когда полиция в поисках жильца-героинщика с криминальным прошлым появилась перед раскрашенной в фиолетовый цвет дверью в доме номер 2 по Ирлхэм-стрит, и Барретт (в эпоху, когда слово «фараон» служило сигналом к началу приступа паранойи, даже если браток в тот момент и не находился под кайфом) лишился дара речи. Он, уставившись на представителей закона в голубой форме, неподвижно застыл «с расширенными от ужаса глазами», по словам Сюзи (к счастью, другая очаровательная подружка Сида по имени Кэрри-Энн отвлекла внимание полицейских разговором и предложила им чашку чая).
В изданных за свой счет мемуарах «Rehearsal For The Year 2000: The Rebirth Of Albion Free State» («Репетиция 2000-го года: Возрождение Свободного Государства Альбиона») Элан Бим (Alan Beam), друг Сюзи, живо описывает пару «хороших «путешествий» в доме №2 по Ирлхэм Стрит. Пока Сид с запредельной громкостью играет на слайд-гитаре, Питер нараспев торжественно читает «Психоделические молитвы» («Psychodelic Prayers») Тимоти Лири, а Сюзи (которая недавно выставила на всеобщее обозрение свое разрисованное обнаженное тело на обложке «IT») раздает репродукции рисунков Уильяма Блейка размером с почтовую открытку. Все заканчивается ползанием вверх-вниз по лестнице и расписыванием стены узорами, отражавшими дневное свечение атмосферы.
Хотя Сюзи считает подобное описание несколько преувеличенным и романтизированным, Бим по-прежнему вспоминает дом №2 как «мой храм, мою Мекку. Мне было 18, когда я очутился в Оксфорде, и я был довольно консервативен. Питер и Сюзи «готовили» меня к приему ЛСД при помощи большущих самокруток изтабака пополам с гашишем. Однажды Сид капнул две капли «кислоты» мне на язык, и мы все вместе отправились в Ройял Альберт-холл послушать «Мессию» Г. Ф. Генделя. После такого вещи уже никогда не будут казаться такими, как прежде».
«Во время исполнения «Мессии» мы были в полной отключке, — подтверждает Уинн Уилсон. — Я не имею права говорить о чужом ментальном опыте, но «Мессия» под влиянием «кислоты» оказалась самой невероятной вещью, которая мне когда-либо приходилось переживать».
В январе 1967 года лондонский
После нескольких дней лазанья в поисках помещения для клуба по каким-то катакомбам — типа убежищ времен Второй мировой войны — Хелмз неожиданно «пришел к выводу, что это — идиотизм, так как я не мог заниматься делами клуба, находящегося за восемь тысяч миль от моего дома. Поэтому я смог расслабиться и наслаждаться отпуском». Легендарный житель Сан-Франциско, достаточно поездив по городу в сопровождении Майлза и Хопкинса, мог с полным основанием провести сравнение альтернативного Лондона с, так сказать, «официальным стандартом». «В Хейт-Эшбери тех дней мы действительно были людьми улицы, и у нас существовало что-то вроде собственной иерархии, — говорит Хелмз. — В Англии на меня произвел весьма сильное впечатление книжный магазин «Индика», организованный в высшей степени профессионально и образцово-показательно, но при этом являвшийся центром всего лондонского андеграунда».
«UFO был довольно похож на Хейт-Эшбери, в том смысле, что традиционным рок-н-роллом заправляли криминальные элементы, а молодые политики-бунтари, вроде Хопкинса и меня, создавали свои собственные альтернативные площадки. ПИНК ФЛОЙД были здесь, скорее, домашней группой, такой же , какой для меня были BIG BROTHER AND THE HOLDING COMPANY. Помню, у менясложилось такое впечатление, что наша музыка была более «музыкальной», наверное, потому, что корнями она уходила в американский ритм-н-блюз. Они (англичане) находились больше под впечатлением от авангардных классических композиторов — таких, как Штокгаузен. Мое мнение о ФЛОЙД таково: они звучали атонально и немелодично. По большей части — это было «стеной звука» и основанной на эффекте «фидбэк» космической музыкой. Уникальным было то, что они постоянно работали со световым шоу и в то время являлись единственной группой в Англии, у которой свет представлял собой неотъемлемую часть концертного действа».
«К 67-му году концепция и техника световых шоу в Сан-Франциско вполне оформились. В Англии они были сырыми и не доведенными до ума, хотя в UFO было представлено самое лучшее из того, что имелось в стране. Свет был неподвижным, фиксированным (у нас применялось плавающее проецирование) и зависел больше от традиционной постановочной части — визуальной стороны выступления, цветных пучков света, фильтров на фонарях подсветки и всяких подобных вещей».
«Я смог отметить одну-единственную яркую личность в группе. Этой личностью был Сид Барретт, хотя я никогда не был так близок к нему, как, скажем, Майлз или Хопкинс. Он выглядел очень ярким, целеустремленным парнем с талантом импровизатора, делавшим то же, что и я».
«По крайней мере, для меня как для человека со стороны UFO, PINK FLOYD и журнал «IT» мало чем отличались между собой — их окружали одни и те же люди, вместе «зависавшие» и вместе курившие «травку».
Журналистка Энн Шарпли (Ann Sharpley), которая казалась «очень понимающей и сочувствующей — для человека, которому за тридцать», загорелась желанием написать большую обзорную статью о лондонском андеграунде, увиденном глазами заезжего американского хиппи, и вцепилась в Хелмза. «Я ничего не утаил от нее, а поскольку люди знали, кто я такой, они хотели мне показать все. Перед нами открывались любые двери».