Блюдце, полное секретов. Одиссея «Пинк Флойд»
Шрифт:
Их музыка была жуткой, торжественной и успокаивающей. После ночи шалостей, веселья и «кислоты» пришло торжество рассвета… Глаза Сида сияли, пока взятые им ноты уносились ввысь. А восход отражался на зеркальной поверхности его знаменитого «Телекастера». Не имело никакого значения, что у самих ФЛОЙД, в тот самый вечер спешно приехавших с континента для участия в этом концерте, впечатление от их выступления, скажем прямо, было не ахти какое восторженное.
Очередной концерт группы в Лондоне 12 мая в Queen Elizabeth Hall оказался захватывающим — с точки зрения всех присутствующих. Всех, за исключением разгневанных менеджеров Южного банка, которые никак не могли понять, ради чего они позволили вовлечь себя в организацию многостилевого перфоманса под названием «Игры в честь
«Эндрю Кинг отнюдь не был идиотом, — говорит Сюзи Уинн Уилсон. — Он серьезно подошел к тому, чтобы заявить концепцию группы на рынке шоу-бизнеса как Искусство. Он старался все сделать по высшему разряду. Газеты принялись серьезно обсуждать концерт, потому что «замешанным» оказался Южный банк — дело для поп-групп тех дней неслыханное. Беспрецедентным было то, что ФЛОЙД (у которых дискография равнялась одной кошкиной слезке) должны были отстоять на сцене целые 2 часа без какого-либо разогревающего состава.
«Игры в честь Мая» публике представлял Кристофер Хант (Christopher Hunt) — промоутер, специализировавшийся на классической камерной музыке. Однако предприимчивый Хант за четыре месяца до этого (по настоятельному требованию работавшей с ним в то время Суми Дженнер (Sumi Jenner) выделил средства на концерт в лондонском Институте Содружества с участием коллектива, и ему понравилось то, что он увидел и услышал. Именно Хант выпустил интригующий пресс-релиз: «ФЛОЙД намереваются превратить этот концерт в визуальное и музыкальное путешествие в неведомое — не только для себя, но и для аудитории. Написана новая музыка, которая будет исполнена впервые вкупе со специально приготовленными четырехдорожечными стереозаписями. Что касается визуальной стороны, светотехники группы подготовили новое, невиданное прежде шоу».
«Четырехдорожечные стереозаписи» представляли собой подлинное новшество «флойдов», в полной мере использовавшееся ансамблем в последующие годы. Все началось как эксперимент во время одной из смен записи на четырехдорожечный магнитофон в студии на Эбби-роуд, когда ребята упросили продюсера Нормана Смита добавить к двум уже имевшимся стереофоническим колонкам еще пару. Им так понравился полученный результат, что они взяли на вооружение эту «круговую циркуляцию звука». «Благодаря этому, — объяснял Роджер Уотерс, — звуки кругами распространяются по помещению, создавая у публики сюрреалистическое ощущение того, что она взята музыкой в кольцо». Этот эффект стал важным элементом «живых» выступлений группы. Как и в наши дни, в то время колонки, расположенные в конце площадки, использовались для воспроизведения записанных заранее различных звуковых эффектов, собранных, по большей части, Роджером Уотерсом (ветер, шум волн, звуки шагов, пение птиц и т.д.), которые группа включала в свои выступления.
ФЛОЙД еще предстояло разобраться со всеми тонкостями акустики Queen Elizabeth Hall , и их незатейливая квадросистема производила должное впечатление лишь на обладателей законных билетов, сидевших в «нужных местах» (но эту систему после шоу довольно быстро кто-то прозаически стащил). Помимо этого, существовало множество других ухищрений, при помощи которых музыканты держали слушателей в нужном для них состоянии, начиная с искусственного восхода темно-красных оттенков, изображаемого Питером Уинн Уилсоном при помощи проецирования всполохов насыщенного красного цвета на заднике сцены. Его «плавающее» светошоу было дополнено 35-миллиметровыми фильмами и тысячами мыльных пузырей. Один из роуди в мундире адмирала засыпал водопадом бледно-желтых нарциссов публику, лицезревшую, среди прочего, Роджера Уотерса, швыряющего картофелины в здоровенный гонг, и Ника Мейсона, пилящего дерево пилой, подключенной к усилителю.
«Мы просто-напросто ухватились за некоторые идеи и импровизировали на сцене… Но оказалось, что все это — чрезвычайно трудно, — комментировал впоследствии Ник. — Думаю, важно хотя бы приблизительно знать, что ты собираешься делать. Но «Игры в честь Мая» были первым опытом такого рода, и мы лично вынесли из них для себя много полезного».
В соответствии с замыслом Дженнера и Кинга, событие широко освещалось рядом «приличных» газет
Менеджеры зала были недовольны пятнами от мыльных пузырей, оставшимися на кожаной обивке кресел, и втоптанными в ковры лепестками и раз и навсегда запретили концерты ПИНК ФЛОЙД на этой площадке. «Похоже, — пожал плечами Роджер Уотерс, — мы нарушили какое-то очень строгое правило».
Обещанный в Queen Elizabeth Hall «новый материал» включал заразительную вещь под названием «Games for May». Хотя на студии Abbey Road Норман Смит уже записал такие мелодичные сочинения Сида, как «The Gnome» и «Scarecrow», и он сам, и менеджеры ФЛОЙД сошлись во мнении, что новый шедевр — «Games For May» является достойным хитовым продолжением «Арнольда Лейна». Барретт переименовал песню в «See Emily Play». Тогда он рассказывал целую историю о том, что песня «посетила его во сне», подобно тому, как задремавшего в лесу Кольриджа осенила поэма «Кубла Хан». Как бы там ни было, Пит Браун вспоминает, что текст песни повествует о подлинной, живой Эмили, хорошо известной посетителям клуба UFO, — «психоделической школьнице», дочери аристократа-литератора лорда Кеннета (Lord Kennet), печатавшегося под псевдонимом «Уэйланд Янг» (Wayland Young) и написавшего «Эрот отверженный» («Eros Denied»). Так секс-фетишист Арнольд уступил место девочке-цветку Эмили…
Норман Смит сделал ставку на ФЛОЙД в качестве средства, «с помощью которого я могу заработать себе имя как продюсер» (точно так же, как его бывший босс Джордж Мартин (George Martin) сделал себе имя во время работы с THE BEATLES). Кстати, Великолепная Четверка называла его еще «Normal»… Так вот, перспектива выманить этот лакомый и продаваемый кусок из андеграунда превратила «Нормального и Обычного» Смита (по его собственным словам) в «очень нервное и мнительное существо». 18 мая, пытаясь добиться такого же «магического» саунда, в котором преуспел с группой Джо Бойд, он организовал запись «Emily» в студии Sound Techniques, где ранее был зафиксирован на пленке «Арнольд Лейн».
Бойд, конечно же, расценивал такой поворот событий как горькую иронию, но Питер Дженнер считал, что «Джо мог бы быть к ним более снисходительным, потому что в данный момент он был недостаточно опытным специалистом. Безумия вокруг них и без того было предостаточно, а трезвость и рассудительность Нормана Смита весьма способствовали появлению чувства уверенности — ФЛОЙД работают над хитом! Что, собственно, было настоящей жизненной необходимостью. Если бы у группы не было хорошо продаваемого сингла, им бы не удалось пережить трудные времена (которые для музыкантов только начинались).
«See Emily Play» на самом деле была хитом (даже несмотря на сладкую «обертку» психоделического попа и приторные строки «Float on a river forever and ever» — «Плыви по реке отныне и вечно», песня устарела не так быстро, как резкий и колкий «Арнольд Лейн»). «Радио Лондон», как бы извиняясь за накладку с «Арнольдом», почти мгновенно поставило песню на первую позицию хит-парада. Так, волей-неволей, ПИНК ФЛОЙД стали поп-звездами.
Был, однако, и один весьма дурной знак. Дэвид Гилмор, ненадолго вернувшийся из Европы, чтобы купить новый аппарат для JOKERS WILD взамен украденного, и заглянувший в студию, был неприятно поражен, когда Сид, его старый дружок, « просто посмотрел сквозь меня, едва ли вообще осознавая мое присутствие. Очень странно…».