Блюз ночного города
Шрифт:
Я подозрительно покосилась на кастрюлю. Хорошо знакомую эмалированную кастрюлю с не менее знакомым рисунком. На кухне целый набор таких кастрюль. Стырил. Хавчик. Для меня. И как собственно на подобное реагировать?
– Что там?
– несмотря на злость, есть хочется сильно.
– Борщ. Остыл только. И булочки утренние.
Как оказалось, была еще помятая котлета с хлебом.
Суп как-то очень быстро закончился, а булочка была оставлена на вечер. Дожевывая хлеб с котлетой, я покосилась на него. Костя, казалось, уходить никуда не спешил. Расположился
– А ты зачем пришел?
– спросила осторожно, с грустью смотря на булочку. Нет, все-таки ее на потом оставлю.
В его же бескорыстное желание накормить меня почему-то не верилось.
– Чем завтра вечером планируешь заниматься?
– А что?
– я подозрительно покосилась на него.
Учитывая как мы с ним познакомились, подобные вопросы доверия не вызывали, также как и его последовавший уклончивый ответ:
– Да так. До одного места прогуляться надо. Составишь компанию?
– На дело подстрекаешь?
– прищурившись, занудно протянула я.
– За подстрекательство ответственность уголовная предусмотрена, между прочим.
Да, в юриспруденции я была несильна. Но суд по первому каналу смотрела часто.
Костя уже привычно хмыкнул - вот что за дурацкая привычка?
– но отпираться не стал.
– Всего лишь на стреме постоишь.
Всего лишь. Воображение нарисовало милицейский бобик с мигалками. И холодную, как удав, Виолетту, которая искренне сожалеет, что 'упустила деток'. Потом также легко удалось представить себя, почему-то, в тюремной черной робе, какие в кино показывают, и мне совсем поплохело.
Сглотнув, я елейным голосом протянула:
– Знаешь, я как-то пасс. Меня моя жизнь вполне устраивает, и менять ее на колонию для несовершеннолетних я не хочу, - подумав, решила добавить поистине мудрую мысль.
– И воровать не хорошо.
Надеюсь, я его правильно поняла. И он собрался именно воровать.
Костя поморщился и, подойдя, присел около кровати. Еще за руки меня взял и в глаза искренне заглянул.
– Да ладно, мамзель, мы ж не у нищих брать будем. Да и возьмем немного. Ты подумай, - незаметно он переместился на кровать, - у них же все есть. Богатеи! И они не думают о том, как нам живется, а сами жируют. Ну возьмем пара косарей да цацок. И что? Они обеднеют? Нет. Зато мы купить себе сможем... Ты ж хочешь себе что-нибудь прикупить?
Я неуверенно кивнула. Купить действительно хотелось.
...Платье в горошек, как у мамы было. В большой красный горошек. С юбкой-солнце, чтобы кружиться, а она красиво развевалась бы...
И помаду, как у Ленки, ей тетя в прошлые выходные принесла. Целый день вся комната восторженно гудела, у зеркала крутились...
А еще хочется шоколада. Большую плитку молочного шоколада, которая достанется только мне. Я так давно не ела шоколад...
Костя же продолжал убеждать.
– Тебе ж всего в стороне постоять. Посмотреть, чтобы никто не пришел. В случае чего закричишь, а потом сразу тикай.
Действительно, ничего сложного закричать и сразу можно
И Костя прав. У них есть все, у нас практически ничего. Они не обеднеют. Костя прав.
Подняв голову, я тихо проговорила:
– Я согласна.
Меня потрепали по голове и уверили, что я приняла правильное решение. Не знаю. Наверное...
А ночевать он снова остался со мной, заявив, что тут куда лучше, чем в его спальне. Я не возражала, вдвоем теплее.
Глава 3
'На дело' пошли в шесть вечера, сразу после ужина.
Территорию детдома покинули через дыру в заборе. И следующие полчаса быстрой ходьбы до жертвы ограбления, я посвятила размышлениям о парадоксе заборов и охраны. Вот так всегда, у ворот, непременно двухметровых и железных, наставят будок с угрюмыми дядечками, которые одним видом убивают желание узнать, что собственно тут охраняют и стерегут. В нескольких метрах от этих ворот забор еще крепкий с железными прутьями и острием, проволока железная протянута, а чем дальше от ворот, тем забор все хуже. И прутья выломаны, и проволоки нет.
Моим философствованиям никто не мешал. Костя, лишь у столовой буркнувший привет, сейчас хмуро молчал. Жорж, как мне представили третьего и последнего участника сего сомнительного мероприятий, тоже разговорчивостью не отличался. Он присоединился к нам в холле, на первом этаже. И я успела разглядеть рыжие патлы, торчащие во все стороны, которые быстро скрылись под шапкой. Вообще Жорж, на мой взгляд, был смешным, неуклюжим. Невысокий, слишком худой. При ходьбе он смешно подпрыгивал. И мне приходилось постоянно от него отворачиваться, чтобы не рассмеяться. Судя по подозрительному взгляду светло-серых глаз, обижался он быстро, а зная детдомовские порядки, отомстил бы тоже быстро.
Потенциальная жертва ограбления, как оказалось, проживала в охраняемом дачном поселке. Лезть пришлось снова через забор. Правда, здесь все охранялось не в пример лучше, потому на двухметровый забор меня подсаживал Костя, а вот спрыгивать пришлось самой. Никогда не думала, что в пуховике так неудобно двигаться!
Дачный поселок, на мой взгляд, представлял собой запутанный лабиринт с кучей улочек и проулков, многие из которых были тупиковыми. Без парней бы я давно здесь бы потерялась, а вот они ориентировались тут прекрасно, что наталкивало на определенные мысли. Боже, с кем я связалась!
К нужному дому мы подошли в полнейшей темноте, которую прорезал только один фонарь, и то мигающий. Меня передернуло, перспектива остаться здесь одной и ждать их неизвестно с сколько все меньше мне нравилась, но отступать было поздно.
– Мамзель, запоминай, три свиста - тревога. Ждать нас не надо. Свистишь и сразу убегаешь. Поняла?
– Костя инструктировал быстро, озираясь по сторонам.
– По идеи все должно быть нормально. Хозяева свалили отдыхать. На Гавайи какие-нибудь Новый год отмечать. Богатеи!