Боец Арнаутов

Берг Александр Анатольевич

— Вам новая форма и нательное бельё нужно?

После этих слов весь сон с них мгновенно слетел, и они энергично закивали головами, подтверждая это действие словесным согласием. Подождав, пока они все не выпрыгнут из кузова, при этом он подавал им руку, помогая выпрыгивать, командир подвёл их к одному из складов, на чьих воротах был сбит замок. Зайдя в склад, он показал им стеллажи, на которых лежало вещевое довольствие для женщин и девчонки мигом про всё забыли, начав подбирать под себя новую форму и нательное бельё.

Когда до складов оставалось около пяти километров, мы свернули в лес, благо тут была едва различимая лесная дорога и немного углубились по ней в лес, пока наконец не остановились. Бойцам я дал отдых, посоветовав им выставив караул, лечь спать, так как нам предстояла бессонная ночь. Сам я со своей верной пятёркой пешком двинулся к складу и через полтора часа уже разглядывал его в бинокль. Скоро должно было начать темнеть, но мне хватило времени узнать, что склады охраняло два десятка немецких солдат, причём все они были уже в возрасте, видно нестроевые. Определив, где у немцев находится казарма и сколько часовых, а их оказалось трое, я двинулся назад, оставив всё же на всякий случай Шниперсона наблюдать за складом, а то вдруг ещё кто прибудет в наше отсутствие, а мы об этом и знать не будем, а потом конфуз случится.

Вернувшись назад к бойцам, обговорил с Рымовым план захвата складов, после чего разбудил

бойцов, и мы двинули в наступившую темноту. До склада дошли нормально, там сначала выслушал доклад Шниперсона, всё тихо, ни каких гостей не появилось. После этого аккуратно сняли часовых, после чего вооружившись штык-ножами, очень тихо зашли в небольшой склад, который немцы переделали под казарму. Внутри две керосинки едва освещали помещение, но разобраться в их неверном свете было можно. Быстро, но тихо рассредоточившись, бойцы стали бить штык-ножами немцев. Всё закончилось очень быстро, правда потом я велел всё проверить, вдруг, где какой недобиток затаился, но таких не нашлось, все немцы в прямом смысле этого слова пошли под нож. Собрав их форму, отправил бойцов осматривать склад, не забыв при этом сам выставить часовых, правда не на виду, как это сделали немцы, а где поукромней, что бы часовых самих было не видно. Через полчаса посыпались доклады, бойцы сообщали, что и где лежит. Сначала велел им самим подобрать себе по паре комплектов нашей формы, а то когда выйдем к своим, то я очень сомневаюсь, что там их смогут обмундировать. Короче взяв по сидору, и я кстати в том числе, а что, я рыжий что ли, мне ведь тоже потом наша форма будет нужна. Вот в этот сидор и положил два комплекта формы, а также два комплекта летнего нательного белья и один зимнего, а также по две пары портянок, в том числе и зимние. Также выбрали и шинели, правда они в сидор уже не влезут, но их можно и так носить в скатке. Взяли и по шерстяному одеялу, лишним точно не будет и разумеется каски и малые пехотные лопатки. Дорвавшись до халявы, бойцы себя не обижали, лишь бы это потом можно было унести. Закончив набивать свои личные закрома, приступили к подготовке забивания закромов Родины. Я приказал им пока начать выносить форму и нательное бельё с сапогами наружу. В полпервого ночи показались наши грузовики, они заехали на территорию склада и бойцы принялись быстро набивать их хабаром. На погрузку потратили полчаса, после чего машины уехали на нашу стоянку, там бойцы их быстро разгрузят и вернутся за второй партией ништяков. Машины с бойцами вернулись к трём часам ночи, после чего их принялись загружать всем необходимым, оставив в машинах место только для бойцов. Девчатам я кстати тоже посоветовал тут приодеться, отведя их на склад, где хранилась форма и нижнее бельё для женщин. Со склада мы выехали около 6 часов утра, ни чего поджигать я не стал, тут и внимание лишнее к нему привлекать не хотел, и кто его знает, может мы позже снова наведаемся сюда, вдруг опять форма и другая амуниция нам понадобиться. Кстати девчонок пришлось дважды посылать на склад, второй раз за шинелями и одеялами. В первый раз увидев, что у них только туго набитые сидоры в руках спросил про шинели с одеялами, на что получил наивный вопрос — а зачем, сейчас же лето, тепло, так зачем они нужны.

— Ну вы девчонки и даёте стране угля. Мало ли, что сейчас лето и тепло, вы как в лесу ночуете, небось на земле, даже ничего не натаскав под лежанку, а под утро прохладно не становится? Может всё же лучше спать на подложенной на землю шинели и при этом укрывшись одеялом, вы не находите?

Надо было видеть их удивлённые моськи, когда они это услышали, и ведь уже ночевали в лесу, а выводов из этого не сделали, ну сущий дети. Пискнув, они опрометью кинулись назад в склад и вскоре вышли из него с шинелями и скатанными в рулон шерстяными одеялами. Вот так мы и двинулись в обратный путь и что удивительно, в дороге с нами ни чего не случилось и мы к вечеру уже въезжали в наш лес. После того, как я доложился Ильичёву, началось разграбление привезённых припасов, шучу конечно, прямо с машин началась выдача обмундирования и другой амуниции бойцам, так что через час, когда Ильичёв построил всех бойцов, то перед ним предстал строй красноармейцев в новенькой форме, в касках на головах и с шинельными скатками и СВТ с мосинскими карабинами за плечами. Сам процесс выдачи бойцам новенькой формы и амуниции уже поднял им настроение и боевой дух, и теперь перед батальонным комиссаром стоял ОТРЯД, который не смотря на поражения последних дней и попадание в окружение, тем не менее поднял свой боевой дух и был готов к сражениям.

Когда Арнаутов уезжал на склад за формой, то предложил ему сменить место базирования, но немного подумав, Ильичёв отказался от этого, решив ещё некоторое время остаться на старом месте. Если подумать, то они не особо наследили и привлекли к себе внимание противника, так что еще как минимум пару дней можно было остаться тут. После того, как Арнаутов уехал, Ильичёв абсолютно всех бойцов засадил за изучение СВТ, даже тех, кому полагались обычные карабины. Весь день бойцы разбирали, собирали и чистили самозарядки, при этом выставляя газовый регулятор в разные положения. И хотя к вечеру все уже порядком устали, зато процесс сборки и разборки СВТ был вбит в бойцов на уровне рефлекса. Также всем было вменено ежедневно чистить своё оружие без учёта, стреляли они сегодня из него или нет, что бы это всё у них проходило на уровне автоматизма. Вечером следующего дня Арнаутов вернулся с загруженными формой и другой амуницией машинами, а кроме того привёз с собой пятерых девчат, которых повстречал по пути.

Всё это время из головы Ильичёва не шёл его первый разговор с Арнаутовым, это когда он ему говорил про бой роты с батальоном, в обороне и в засаде. Сейчас в распоряжении Ильичёва были, как полнокровная рота, так и достаточное количество оружия, в том числе и пулемётов. Решив проверить это на практике, Ильичёв на следующий день, посадив весь боевой состав роты в грузовики, велел выдвигаться. Перед этим он внимательно изучил карту и нашёл подходящее для засады место. Ехать пришлось почти два с половиной десятка километров в сторону фронта. Машины спрятали в лесу, а роту рассредоточили в лесу, который с одной стороны рос метрах в ста от дороги. Были оборудованы стрелковые ячейки для бойцов, копать полноценные окопы не было ни какого смысла, так как бой должен был быть одноразовым. Ждать пришлось долго, всё время двигались колонны техники, а Ильичёв ждал пехоту, идущую на своих двоих и во второй половине дня всё же дождался. По дороге, устало пыля, шла колонна немецких пехотинцев и как раз с батальон. Увидев их, Ильичёв сразу воспрял духом и велел паре десятков своих лучших стрелков лезть на деревья. Задачей этих бойцов был отстрел немецких пулемётчиков и командиров, с высоты им всё было прекрасно видно и от них было не спрятаться. Учитывая избыток пулемётов и достаток бойцов, Ильичёв в каждом отделении сделал два ручных пулемёта вместо одного, так что в роте было 18 ручных пулемётов и шесть станковых, это с учётом трёх Максимов во взводе усиления. Сейчас все эти пулемёты были равномерно распределены на расстоянии шести сотен метров, а если ещё учесть, что и бойцы были вооружены самозарядными винтовками, то плотность огня его роты должна была быть просто запредельной. Дождавшись, пока голова немецкой колоны не поравняется с Максимом в начале засады, Ильичёв отдал приказ на

открытие огня. Кинжальный огонь с сотни метров просто выкосил немцев со стороны засады, менее чем за минуту ополовинив их количество. Оставшиеся в живых немцы сразу попадали на землю и попытались организовать сопротивление, используя тела погибших камрадов, как укрытие. Вот тут и пригодились посаженые на деревья бойцы, им сверху всё было прекрасно видно и они сразу принялись выбивать пулемётчиков и командиров. Скоро немцы остались без командования, и не смотря на свой большой опыт, запаниковали. Ещё минут через десять всё было кончено, после чего Ильичёв припомнив разговоры с Арнаутовым, приказал бойцам примкнуть штыки и провести контроль противника. Не всем бойцам это понравилось, но отказавшихся не было, зато те из них, кто уже успел побывать в немецком плену делали это даже с удовольствием. Проведя контроль и добив раненых, начался сбор трофеев, Ильичёв сразу сказал бойцам, что они смогут оставить себе одни часы, а все остальные ценности, которые они найдут, необходимо будет сдать. Бойцы не роптали, им и так достанутся часы и немецкий котелок, а потому тщательно обыскивали убитых немцев, также забирая продукты и деньги, а кроме того кольца и цепочки, у кого они были. Затем деньги и другие ценности сдали Ильичёву, а также лишние часы, а кроме того закинули в машины все оставшиеся немецкие котелки. Также с немцев забрали все патроны и гранаты, а кроме них и пистолеты, после чего натаскав с леса сухостоя, свалили его в большую кучу, куда и покидали всё остальное немецкое оружие, после чего подожгли его. Расплавить его конечно не получится, но вот то, что от огня его поведёт и оно станет пригодно только к переплавке получится, а кроме того на винтовках приклады сгорят. Немецкие пистолеты выдали пулемётчикам, как личное оружие, всем бойцам с ручным пулемётом и первым номерам станковых, так как им по штату карабин не полагался.

Закончив все дела, погрузились в машины и двинулись в сторону фронта, неизвестно, поймут немцы, что мы были на машинах или нет, но подстраховаться стоит. Через час мы встали, увидев впереди большую колону наших пленных. Ильичёв ни минуты не раздумывая, сразу решил освободить пленных, заодно и пополнив за их счёт свой отряд. С учётом новых пленных, он вполне мог довести состав батальона до штатного, так как на первый взгляд, пленных было не меньше полутысячи. Остановив всех, он послал пяток бойцов с двумя ручными пулемётами вперёд, что бы они там спрятались. Эти бойцы, когда всё начнётся, должны были ликвидировать немцев, которые шли позади колонны. А так, согнав машины с дороги, он оставил по краям дороги по бронетранспортёру и обоим мотоциклам. Пленные дотелепали до нас только через полчаса, было видно, что они с трудом переставляют ноги. Удивляться тут было нечему, время уже вторая половина дня, и наверняка они идут с самого утра, а вот их кормёжка маловероятна, так что сил у них осталось уже немного. Когда охранники поравнялись с нашими мотоциклами, пулемётчики в колясках открыли огонь по конвоирам, что охраняли пленных по бокам. Одновременно с этим посланные заранее вперёд бойцы открыли огонь по охранявшим пленных конвоирам сзади, а бронетранспортёры открыли огонь по передним охранникам. И охранники и пленные остолбенели, когда расположившиеся судя по всему на отдых немцы вдруг открыли огонь по конвоирам пленных, и только когда, из передних машин стали выскакивать наши бойцы в полной форме и с винтовками в руках, пленные поняли, что это свои. Впрочем шок у них всё равно случился, и дело тут было в том, что все выскочившие бойцы были в новенькой форме, касках, и с СВТ в руках. Будь это бойцы в уже ношенной форме, то было бы одно, а так, судя по всему это свежая, кадровая часть РККА, которая неведомым образом оказалась в немецком тылу и теперь спокойно воюет здесь, не озадачиваясь тем, что они во вражеском тылу.

Когда охрану перебили, то Ильичёв вышел вперёд и толкнул перед пленными короткую речь, в конце сказав, что насильно никого в свой отряд не загоняет, и кто не хочет, может идти на все четыре стороны. Разговоры с Арнаутовым многое ему дали, и откуда он только всё это знает, но действительно, насильно загонять в свой отряд тех, кто этого не хочет, значит получить потенциального предателя. Он ведь не знает, кто и как попал в плен, может человек сам, добровольно сдался, а не попал в плен в бою. От колонны отделилось под сотню человек, которые насторожено глядя на его бойцов, видимо опасаясь, что те начнут по ним стрелять, двинулись прочь, но основная масса пленных осталась, выразив желание присоединится к его отряду. Для заметания следов они двинулись назад на Восток, тут и следы это покажут и показание тех пленных, которые не захотели к нему присоединиться, а то, что немцы их быстро отловят, Ильичёв ни сколько не сомневался. Они двинули к видневшемуся вдали лесу, до которого добирались почти час, а там всех высадив, организовали кормёжку пленных, отдав им всё, что мы собрали с убитых нами до этого немцев. Также дали им воду, в машинах были канистры с водой, вот из них мы и напоили пленных, которые просто умирали от жажды, а затем распределили между ними немецкие сухие пайки. После этого, оставив в машинах один взвод, посадил в них пленных, постаравшись набить кузова под завязку. До нашего лагеря отсюда километров тридцать, ослабленным пленным до него чапать не меньше дня, а на машинах чуть больше часа в одну сторону. Два взвода остались охранять освобождённых, но не сидеть на месте, а потихоньку двигаться вперёд. Ильичёв поехал вместе со мной в лагерь, а я ещё оставил в охранении пленных второй бронетранспортёр и два мотоцикла.

Доехали мы до места быстро и спокойно, ни кого не встретив по пути, а в лагере быстро всех высадили и рванули назад. Через два с половиной часа забрали вторую партию со вторым взводом, и поехали назад, и снова всё прошло хорошо. Затем вернулись за остатками, как раз на три ходки получилось, уже начало темнеть, так что ехал я спокойно, так как немцы уже сами встали на ночлег, и встретиться сними было маловероятно. Наконец вернувшись в лагерь, увидел, что Ильичёв за время моих поездок уже успел сформировать ещё одну роту и даже вооружить и обмундировать их, правда формы, в отличие от оружия, на всех всё же не хватило. Чертовски устав за этот день, хотя сам я и не рулил, поужинал и пошёл спать. Меня этим вечером не тревожили, а вот утром, после завтрака, на который оказалось пустили последние продукты, меня позвал к себе Ильичёв. Он озадачил меня двумя важными заданиями, за этот день привезти спрятанную форму и добыть продукты, так как с учётом новых едоков, наши запасы закончились. Ну что-то такое я и сам предполагал, так что позвав своих бойцов принялся выполнять распоряжение. Правда перед этим стребовал себе ещё водителей, а они, зуб даю, среди пленных были, на такое их количество, ну точно должно быть с пару десятков, а то и больше и не ошибся, со мной отправилось два с половиной десятка бойцов, умевших водить машины. Я быстро подобрал им немецкую форму из своих запасов и разумеется выдал им немецкие карабины.

Когда Арнаутов с выделенными ему новыми водителями уехал, Ильичёв продолжил разговор со своим старым другом, подполковником Рудаковым, причём начал он этот разговор ещё вчера.

Вечер предыдущего дня.

Когда они приехали в лагерь, то быстро повыскакивали из машин, и те сразу уехали за второй партией людей. Решив не терять время понапрасну, Ильичёв принялся сходу сортировать новое пополнение, а для этого опрашивать всех новичков по их ВУС, разумеется одновременно с этим и выявляя командиров и тут он встретил своего старого друга, с которым служил ещё в Средней Азии.