Боеприпасы на зиму
Шрифт:
— Да брось!
— Бросил бы, кабы не знал еще кой-чего, — мрачно отозвался десантник. — Дети тех, изменившихся, сохранили новые способности. Их сегодня по самым важным да секретным объектам раскидали, даже у нас, в институте Ломоносова, несет службу парочка. А штуку, которая все это проделала, моряки привезли с собой. Вопрос: где схоронить вещь, о которой даже вспоминать опасно? Понятно, где — в центре зоны отчуждения…
Второй солдат почесал в затылке.
— И чо, за полвека никто ни гугу?
— Хех. Ка же никто, коли история-то
— Нифига не понимаю, — десантник почесал в затылке. — Че вообще значит КЕ-1?
— А мне почем знать? Я не видел. Увидел бы, так здесь с тобой в карауле бы не стоял. Но старики у нас в Павлодаре верят, КЕ-1 до сих пор сокрыт где-то в пещерах Дегелена. Потому-то вокруг и запретная зона, уровень радиации там не такой уж и смертельный.
Второй человек сплюнул.
— Мы с тобой прямо щас, вот тут, вдыхаем за секунду раз в пятьсот больше яда, чем нормами дозволено. Лет через двадцать, знаешь, как аукнется? Десна кровоточат, зубы не держатся, инсульты, облысение, рак… А еще, знаешь, мне щас двадцать три, и я как-то не рад, что уже в сорок у меня на бабу не встанет.
Первый десантник смолчал. Фокси отползла от люка и, дрожа, подбежала к мешку.
— Ребята, вы там живые? — позвала тихо. Ответ последовал не сразу:
— Фокси? — донесся хриплый голос Темира. — Ты свободна?
— Да, да! Как вам помочь?
Мешок дернулся, когда следопыт прижался к брезенту изнутри.
— Найди в фургоне мои ножи! — прошептал Темир. — Кожаная перевязь, лежали под передним сидением. У них кромка из нитрида бора, режут что угодно. Только торопись!
— Поняла! — летунья бросилась к фургону. Нырнув в разбитое окно, лихорадочно огляделась, «просветила» машину сонаром. Сразу увидела перевязь, схватила зубами, потащила на себя… Не заметила, как сдавленное креслом ветровое стекло сместилось на пару миллиметров и, внезапно, со звоном, разлетелось на тысячи закаленных осколков.
— Какого… — оба человека рывком обернулись на звук, и Фокси застыла прямо посреди ярко освещенного металлического пола. С ножами в зубах.
— Еще один!
— Хватай! — десантник бросился вперед. Летучая мышь, пискнув, судорожно забила крыльями и, буквально чудом, сумела увернуться. Взмыла к потолку, заметалась — второй солдат успел захлопнуть люк, перекрыв Фокси путь на волю. Она осталась в тесном десантном отделении наедине с человеком.
— Ути-пути-пути… — солдат, ухмыльнувшись, махнул рукой на Фокси, заставив летунью броситься в сторону. У бедняжки от страха темнело в глазах, из глубин души рвался исконный, первобытный ужас крохотного существа перед хищником. Бороться с ним было бесполезно.
— Нож! — донесся хриплый, придушенный вопль из мешка. — Брось нож!!!
Трепещущая от страха летунья поняла не сразу. Сообразив, наконец, чего хочет Темир, она пискнула и рванулась
Дернув головой, она подкинула перевязь и перехватила пастью так, чтобы два массивных ножа торчали клинками вперед. Сложила крылья, зажмурилась и свалилась из-под потолка на мешок.
Голубовато-серые матовые лезвия взрезали брезент, как папиросную бумагу. Перевязь вырвало у Фокси из пасти, летунья рухнула на пол, беспомощно вывернув крылья — но дело было сделано. В разрез мешка, свирепо скаля зубы, выпрыгнул Темир.
Еще в воздухе, не успев коснуться металла, следопыт вырвал из брезента застрявшие ножи и, рывком развернувшись в прыжке, метнул оба в протянутую к нему руку десантника. Брызнула кровь, человек завопил, отпрянул. Вскинул к глазам раненную ладонь, не понимая, куда делись клинки.
Темир привычным, доведенным до автоматизма движением крутанул кистями, намотав на запястья две тончайшие стекловолоконные нити, скрытые в рукоятях ножей. Рванул, расставил лапки в стороны, поймал оружие. Бросил на солдата тяжелый взгляд.
И метнулся в атаку.
Десантник попятился; на его глазах небольшой, пушистый блекло-желтый зверек, сходный с помесью тушканчика и крысы, внезапно превратился в клубок дико вертящихся клинков. Работу с двумя цепями Темир осваивал многие годы и владел ими виртуозно. На тренировках, он рассекал пополам летящие стрелы, выбивал среднее зернышко из пирамидки, не потревожив остальные, поражал до шестнадцати мишеней в секунду. А сейчас, имея на концах нитей клинки из нитрида бора, а за спиной — беззащитных друзей, у следопыта был чертовски хороший шанс превзойти самого себя. И шанс он не упустил.
Пистолет из руки солдата был выбит в один миг. Подпрыгнув, Темир несколькими свирепыми взмахами рассек человеку суставы всех пальцев, вызвав кошмарный вопль боли, а приземляясь — подсек под колени. Ножи пробили толстую военную форму, как воздух. Десантник, корчась, рухнул на пол.
Его товарищ рванул на себя дверцу кабины, бросаясь на помощь, но не успел — Темир метнул оба ножа в его запястье, пока кисть еще лежала на ручке двери. Выдернул, перекатился по металлу, новым взмахом распорол падающему солдату бедро, прыжок — свист клинков — вопль. Хрипло дыша, ведун дернул ножи на себя.
Из рассеченных локтевых сухожилий фонтаном брызнула кровь. Десантник, утратив контроль над руками, дергающимся манекеном свалился на пол, а Темир бросился к фургону. Пилот вертолета не мог до сих пор принять участие в схватке, поскольку между кабиной и грузовым отсеком не было люков.
Третий человек оказался умнее — он не стал кидаться прямо в десантное отделение, ему хватило вида окровавленных друзей. Выскочив из кабины, пилот упал на колено метрах в трех от люка, вскинул автомат и попытался поймать Темира в перекрестие прицела. Это оказалось плохой идеей.