Боеприпасы на зиму
Шрифт:
— Я хорошо знаю свое дело, — мрачно сказал алхимик. — А невидимые чернила — трюк старый. В копии договора, что осталась в Дегелене, черным по белому сказано, что мы едем в Чернобыль. И ты его подписал, ведун.
Темир дернулся вперед, рука сама потянулась к метательному ножу. Таурон насмешливо прищурил глаза:
— Что, добавишь к своим подвигам убийство нанимателя?
Следопыт вздрогнул. Тут алхимик был прав: преступления хуже, чем наняться проводником, а затем погубить клиентов, представить было трудно. Ори с ней, с оглаской — в нынешние времена
Сплюнув, он бросил на Таурона презрительный взгляд и обернулся к Эриху.
— Я возвращаюсь в Дегелен.
— Темир, умоляю, — тихо сказал старик. — В Чернобыле обитают тысячи зверян и никто, кроме нас, никто в целом свете им не поможет. Если мы не дойдем, на Земле останется лишь одно место, где пушистые могут жить, не опасаясь людей.
— Ты ничем не рискуешь, — совсем другим тоном, очень серьезно вставил Таурон. — Мы расстанемся у железной дороги, никто не просит тебя ехать на Украину. Чего ты боишься?
Темир криво усмехнулся.
— Боюсь? — переспросил он. Резко отвернувшись, он подошел к седлу толая и вынул из сумки кожаный футляр. Бережно достал карту.
— Иди сюда, смельчак, — он развернул свиток и повелительным жестом подозвал Таурона. — Гляди. Дня за четыре мы достигнем границ полигона и повернем на восток. Хребет Голодной Кошки тянется на сотни миль, до самого Иртыша, и он совершенно непроходим. Верьте, я ЧУЮ, когда дороги НЕТ, — ведун указал на маленькую змеистую линию у края карты. — Вот единственный путь.
— Сизый каньон? — робко спросил лемминг.
Темир тяжко кивнул.
— Он совсем короткий, меньше мили, но очень глубокий. Ниже, чем мы сейчас.
— Та-ак… — глубокомысленно заметил Таурон. — Все сходится…
Следопыт бросил на сычика гневный взгляд.
— Не знаю, как ты намерен защитить нас от яда, но не забывай, что толай тоже дышит, а дизелю требуется больше воздуха, чем всем нам! У тебя и для них противоядие имеется?
— Повторяю, каньон — моя забота, — с раздражением ответил Таурон. — Расскажи лучше, что ждет нас после.
Темир хмыкнул.
— За каньоном? Я никогда там не был.
— Тебя потому и наняли, что умеешь находить дорогу в местах, где никто не бывал!
— Дорогу? — насмешливо переспросил ведун. — Дорог там нет, Таурон. Совсем. Раз в год там сходят ледники, они бороздят скалы, получается как стиральная доска, только огромная. В этом месте фургон придется разобрать.
— Разобрать?! — хором переспросили Эрих и Туман. Темир мрачно кивнул.
— А вы чего ждали? Поклажу понесет толай, а запчасти придется тащить волоком, они позже пригодятся, по ту сторону перевала. Машине горы не одолеть, Эрих: с высотой появится снег, а после и снежные барсы…
Он вздохнул.
— Хоть сам я и не бывал на перевале, по рассказам старых следопытов мне ведомо, чего ждать. Там дикая стужа и трудно дышать. Имейте в виду, толай долго не протянет — очень быстро мы останемся пешими посреди ледяного ада, с неподъемным
Старый врач сглотнул. Темир хрипло рассмеялся:
— Нравится? А ведь перевал — самая низкая точка в горах. И все равно, до нее больше мили, если брать отсюда прямо вверх!
— А что за перевалом? — спокойно спросил пушистый Туман.
Ведун поперхнулся.
— За перевалом? Хе-марак… Ну, если каким-то сумасшедшим образом мы не попадем в лавину, не замерзнем насмерть, не задохнемся и не провалимся в ледяную каверну глубиной в полмили, то за перевалом начинается длинный пологий склон прямо до Иртыша. Тут-то и пригодятся остатки фургона: смастерим сани с парусом, и будем в Жаксы за день. Если, конечно, не случится пурги… — Темир покачал головой. — В это время года, да на такой высоте… Начнется пурга, мы сгинем. Без вариантов. Попросту задохнемся, если прежде не обратимся в льдышки.
— Звучит мрачновато, — пробормотал Таурон.
Темир криво усмехнулся.
— Звучит? Помяните мое слово: каждый из вас проклянет миг, когда решил идти!
Туман фыркнул.
— А если остаться, мы будем вечно, до последнего вздоха проклинать каждый миг собственной жизни, купленный такою ценой!
Ведун косо взглянул на пушистого дварга.
— Отучаемся говорить за всех… — буркнул он, сворачивая карту. — Ну? Одумались?
Эрих долго молчал.
— Тау, — сказал он затем, не глядя на следопыта. — Боюсь, нам потребуется больше снаряжения.
Ведун со стоном зажмурился и прижал ладони к вискам. Решение было принято, и все, включая самого Темира, прекрасно это понимали.
Глава 3
В лучах утреннего солнца, на фоне слепяще-яркого белесого неба, скалистые шпили Дегелена казались трещинами самого мироздания. Здесь ничего не росло, безжизненную пустыню скрашивали лишь удивительные круговые россыпи каменной крошки — с высоты, пейзаж напоминал застывшие волны. В детстве Гюрза слышала, будто такие следы остаются от подземных ядерных взрывов, когда земля действительно расплескивается от эпицентра твердой водой. Верилось с трудом, ведь сама Гюрза испытаний уже не застала: объект «Дегелен» был закрыт и обнесен колючей проволокой задолго до рождения ее прадеда.
Дозиметр на приборной панели трофейного пикапа давно упирался в красную зону. Селевиния с тревогой поглядывала на сына, молча сидевшего в пассажирском кресле; она, конечно, заставила малыша выпить целый глоток кумыса, но материнское сердце, как известно, с разумом дружит редко. Лапки самостоятельно давили на акселератор, выжимая из старенького пикапа все соки.
Утесы нависали над головой, резкие переходы между светом и тенью жалили взгляд. Кое-где в трещинах виднелись хищные стволы пулеметов, зловеще поворачивавшихся вслед внедорожнику. Если б Гюрза не переставила на пикап опознавательный маячок «свой-чужой» из тягача, городская охрана давным-давно расстреляла бы «бандита».