«Бог, король и дамы!»
Шрифт:
Жорж-Мишель, основательно сбитый с толку подобным взглядом на вещи, смотрел то на потертый наряд Мало, то на разряженных придворных. Заметил довольного Ландеронда.
— А как же Ландеронд? — пробормотал он и чуть не свалился в пыль, получив тяжелую оплеуху.
— Сказано тебе, не называть имен, — прошипел Себастьен Мало. — Для нас он Леон, понятно?! Леон! Твое счастье, что Ле Нуази не слышал…
Юный граф, потрясенный тем, что какой-то бродяга посмел его ударить, застыл на месте, чуть ли не открыв рот. Его губы дрожали, на глазах навернулись слезы.
— Кто жалеет палку — портит ученика, — важно произнес Себастьен,
Жорж-Мишель шмыгнул носом и с тоской уставился на эшафот. Подручные палача ловко раздели Клемана и теперь старательно привязывали его к огромному колесу. Священник молился, высоко поднимая распятие, так, чтобы оно было видно лежащему осужденному. Преступник вторил словам молитвы. Голос его был хриплым, однако не дрожал.
— Мне бы так, — завистливо проговорил Мало и покровительственно положил руку на плечо ученика. — Правду говорят, Клеман — человек чести.
Юноша молчал. Если бы не толпящиеся вокруг браво… Если бы не Себастьен… он непременно кликнул бы стражу… он бы им показал… А так его прирежут раньше, чем стража придет на помощь… И Себастьен… все-таки он спас ему жизнь.
— Да брось ты, Сен-Жорж, — Себастьен явно не мог долго молчать. — Вообще то мэтру плевать на Леона. У него свои посредники есть. А Леон — он кто? Он так… для такой мелочи как мы. Хотя, говорят, последнее время пошел в гору… Точно, смотри, рядом с Шатильонами крутится.
Молодой человек вяло отвернулся от эшафота и застыл. Нет, вовсе не вид шевалье де Ландеронда, и правда старающегося держаться как можно ближе к кардиналу де Шатильону, поразил юного графа. Среди придворных Жорж-Мишель заметил своих людей — Ликура и Ланглере, веселых, нарядных и совершенно не обеспокоенных его исчезновением. Молодому человеку даже стало жарко от собственной глупости. Переодеваться, тащиться к «Жареному кабану», чуть не погибнуть от рук Фоканбержа, застрять в «учениках» недоучки браво, спать на полу, получать взбучки от какого-то бродяги и все почему?! Потому что ему вздумалось забыть о существовании собственных людей!
Жоржа-Мишеля обуял гнев. Он мучится, он страдает, а изменники наслаждаются жизнью и ухаживают за дамами! Ой… не только за дамами…
— Себастьен, ты только взгляни, посмотри, что он делает! — юный шевалье дернул «наставника» за рукав, совершенно упустив из вида, что Себастьен Мало не имеет чести знать шевалье де Ликура. — Он же… он же за мальчишкой…
— Ну и что? — снисходительно вопросил Мало и пожал плечами. — У вельмож это бывает. Называется «любовью по-итальянски». Смерть Христова, Сен-Жорж, нельзя же быть таким провинциальным.
— Но они оба мужчины!.. — возмутился Жорж-Мишель, заметив, как шевалье де Ликур что-то шепчет на ухо пажа, а тот кокетливо поправляет не по моде длинные черные локоны.
— Подумаешь. Ты только пристально на них не смотри — а то еще понравишься вельможе, — пошутил Себастьен.
— Я?!
— Ну не я же, — расхохотался Мало.
Граф де Лош чуть не задохнулся от возмущения, набрал в грудь побольше воздуха и… промолчал. «Что ж, — думал Жорж-Мишель, — он им понравится, он им очень понравится! Когда они отправятся в Бар-сюр-Орнен или в Лош… третьим и четвертым помощником коменданта… Нет! Лейтенантами городской стражи… вылавливать ночных гуляк и выпивох… А еще лучше, в какой-нибудь дальний гарнизон…»
«За солдат несет ответственность офицер, за офицеров — командующий», — нередко повторял покойный господин де Броссар. Для Ликура и Ланглере граф де Лош и де Бар должен был быть офицером самого высокого ранга, догадался Жорж-Мишель. А раз так… значит, наказывать их не за что, и он сам во всем виноват.
Молодой человек представил себе, какие сплетни пойдут при дворе, если он ни за что, ни про что отправит своих дворян домой, а на их место вызовет не знающих Париж и двор провинциалов. Вообразил смешки, которые будут сопровождать новичков, недовольные мины дам. Нет, он не мог позволить себе подобной глупости. Он граф де Лош и де Бар и… Жорж-Мишель даже выпрямился от неожиданной мысли. Он не просто взрослый шевалье, не просто граф, он — сеньор, обладающий правами высшей юрисдикции, и потому должен вести себя соответственно.
Уже другими глазами юноша посмотрел на Мало, на Ликура и Ланглере, на придворных, браво и стражу. Он не будет никого отсылать. Он не будет ни от кого удирать. Все-таки он вельможа, а не вздорный мальчишка и не проказливый школяр. Он закончит здесь все дела и вернется в тот мир, которому принадлежит, — в Лувр… Хотя, почему именно в Лувр? У него есть собственный дом — отель на улице Бетези, может быть, и не слишком большой, но свой.
— Молодец, Сен-Жорж, даже не побледнел ни разу, — Себастьен Мало одобрительно хлопнул графа де Лош по плечу, и юноша с удивлением понял, что погруженный в собственные мысли пропустил все самое неприятное из творящегося на эшафоте. Правосудие свершилось. — А Клеман то, Клеман каков! — с восторгом сообщил Себастьен. — Я же говорил, настоящий мужчина…
Под радостные крики парижан его величество Карл IX покинул Гревскую площадь и возбужденная толпа начала расходиться.
— Пошли в «Жареный кабан», — предложил Себастьен, — выпьем за упокой души Клемана.
Впрочем, не успел слуга разлить пойло, по непонятной причине именуемое вином, как в заднюю комнату «Кабана» пробрался оборванный мальчишка и что-то шепнул Себастьену на ухо.
— Представляешь, меня мэтры к себе зовут, — шепотом похвастал Мало и торопливо вылез из-за стола. — Ладно, вы тут пейте, а я пошел. Ты за главного, — важно бросил молодой человек, уже выходя из комнаты.
Шестеро оборванцев выжидающе уставились в лицо Сен-Жоржа, не решаясь есть и пить без его дозволения. Юноша со всей возможной строгостью оглядел свиту Мало и поднял кружку.
— За настоящих мужчин, — провозгласил Жорж-Мишель.
Мальчишки радостно завопили, дружно опрокинули кружки, сворой голодных псов накинулись на еду. Юный граф отпил вино и с отвращением выплеснул остатки на пол.
— Косой, пой! — важно приказал он.
— Нет лучше браво молодцов И лучше шлюх девчонок…