Бог сумерек
Шрифт:
— Книга?!
— Других причин не вижу. Итак, возвращается он сюда, создает охранное агентство, и не проходит и года, как это агентство становится мощной боевой единицей, а наш Штирлиц — одной из самых влиятельных фигур в городе. И при чем тут может быть Африка?
— Колдовство? Вуду?
— Ну вы, Игорь, прямо Пуаро! Вот вам и ничего… Чего, да еще как чего! Будучи в Африке, он всерьез занялся Буду и, очевидно, таким образом узнал, что одна половина книги тысячи времен хранится в нашей городской библиотеке. Обладание этой книгой может дать колоссальную власть — так что игра стоит
— Дальше, — в тон ему попал Игорь, — дальше, в ту ночь, когда я заступил на дежурство, они совершили попытку овладеть книгой, и неудачно. Настолько неудачно, что кому-то просто-напросто скосило голову. Я, как свидетель, понятно, стал неугоден, даже опасен, и меня решили убрать, с помощью Сереги. Предварительно отследили мои связи — и пожалуйте бриться.
— Но ничего не вышло, — сказал Лев Евгеньевич. — Почему?
Игорь кивком указал на Палыча.
— Вот он, наш ангел-хранитель. Кореньков не стал ломаться, и слова эти воспринял со спокойным достоинством.
— Что ж… — сказал он. — Но это не моя заслуга, а мой крест, если громко говорить. Вы думаете, я мог себе представить, что мы с Игорем наткнемся на Федора Матвеевича? Да ни в жизни. А Игорь так и вовсе подумал, что у меня малость крышу подвинуло… Но вот поди ж ты — значит, мы по верному пути идем. Да не просто идем, а ведут нас, ведут!! Значит, это кому-то надо?!! Значит, так тому и быть!..
ГЛАВА 12
…Кому-то надо, кому-то нужно это все.
Глаза страха. Они не велики, врет поговорка. Две дымчато-красные точки во мгле. Они не мигают, не изменяются. Смотрят.
От виски Смолянинов одурел, именно одурел, а не опьянел. Сидел, таращился в стену. Понимал, что пить нельзя больше, и не пил. Но два недвижных глаза смотрели на него. Он знал.
Он тяжело поднял руки, растер ладонями лицо. Глубоко выдохнул. Надо было приходить в себя.
В изящной бутылке зеленого стекла на столике был нарзан. Смолянинов облизнул пересохшие губы, плеснул в хрустальный стакан минералки, посмотрел, как она холодно кипит. Потом залпом проглотил воду, утробно икнул, поморщился.
Резко встав, он прошел по комнате. .Ну вот, порядок. И хватит виски.
Он позвонил на мобильный своему заму.
— Богачев? Ты далеко? Угу. Подъедь ко мне. Тот прибыл через восемь минут.
— Проходи, — буркнул Смолянинов, — садись. Воды?.. Или, может быть, выпить хочешь?
Богачев, садясь, слегка приподнял бровь: что-то за шефом прежде таких любезностей не замечалось.
— Нет, спасибо, — чуть помедлив, отказался он.
— Нет так нет, — закончил предисловие Смолянинов. — Тогда к делу.
Он покосился на бутылку и еще плеснул
— Доложи по сегодняшнему дню, — коротко приказал он. — По порядку.
И выпил воду.
Скучным будничным голосом Богачев стал докладывать. Рассказал — в безупречной форме — о том, как дал задание киллерам и как на всякий случай решил проехать следом. Машина душегубов неслась как угорелая. Он приотстал, однако не терял их из виду. И он все видел: как “восьмерку” занесло, кинуло вбок и она вылетела на рельсы, прямо под поезд.
Какое-то время после этого рассказа молчали. Потом Смолянинов, не глядя на зама, проговорил:
— Твои выводы?
Богачев сделал паузу, как бы деликатно недоумевая: какие выводы можно требовать от человека, обладающего лишь спинным мозгом?.. Но эта пауза была крохотная. А потом он сказал:
— Мое мнение изменилось. Я подозреваю противодействие. И очень сильное противодействие…
— Ладно, — прервал с раздражением босс. — Что конкретно? Что предлагаешь?
— Я предлагаю усилить натиск, — монотонно произнес Богачев.
Раздражение полыхнуло в Смолянинове, но он сумел подавить вспышку.
— Легко сказать, — сквозь зубы скрипнул он.
Богачев молчал.
Смолянинов подвигал челюстью.
— Легко сказать… — повторил он. — И кто противодействует?
— Я думаю, дело в этом… в Коренькове, — ответил Богачев, слегка пошевелившись в кресле. — Да и психолог Огарков тоже. Он может понимать, что происходит… А что, совсем не удается выйти в коридор?
Шеф “Гекаты” долго молчал, прежде чем сказать что-либо. Наконец сказал:
— Почти. То есть.., — он зло дернул ртом, — реально ничего.
— М-да, — спокойно заметил Богачев. — Плохо дело. Смолянинов выругался, встал.
— Плохо! — Пнул ногой журнальный столик, и тот, дребезжа, откатился к камину. — Я и сам вижу, что плохо. Ты вот мне скажи, как надо, чтоб было хорошо… А?
Подчиненный едва заметно скосил угол рта вниз.
— Что я могу сказать?.. Конечно, они должны заметить, что их что-то бережет, отводит от них угрозу. Заметят. Если они только не совсем дураки. А они не.дураки. Тем более, если им удастся выйти на Огаркова. Я, кстати, уже после того… ну, после моста, заехал в институт, встретил его там.
— Ну и?..
— Спокоен, сосредоточен. Как обычно. Вид совершенно естественный. Правда, психолог есть психолог, его так просто не раскусишь.
— Ты проследил за ним?
— Обязательно. После работы он сел в машину, поехал к себе домой. Я его довел до подъезда, подождал. Минут двадцать прошло, он не вышел. Я развернулся и уехал.
— Не вышел!.. А может, только ты уехал, он и вышел. А?!
— Маловероятно. Да хоть бы и вышел… Да если даже предположить, что они нашли его, что теперь вместе, — что тут может быть? Да, они явно подозревают, что у них есть защита. Но грамотно пользоваться ею, а тем более в активную фазу переводить — это уж вряд ли. Конечно, они могут до этого дойти, научиться; особенно Кореньков — очень любопытный тип… Возможно, они даже нащупают коридор. Но время, время!.. Надо, чтоб им не хватило времени, — вот это и надо. Мы их должны опередить, а путь у нас только один — пробиваться к книге…