Бог Света (Князь Света) (др. перевод)
Шрифт:
Оно шло с неба — существо, рожденное править ветром.
Оно шло с севера — зеленое и красное, желтое и коричневое… Оно скользило, как в танце, дорогой его был воздух.
Послышался другой визг, а затем биение мощных крыльев, когда Оно поднималось над облаками, чтобы стать крошечной точкой.
А затем оно упало, как метеор, горя в пламени, все его цвета сверкали и ярко горели, когда оно росло и увеличивалось, и нельзя было поверить, что может быть живое существо таких размеров, такого движения, такого
В небе темнела легендарная полуптица-полудух.
Верховное животное Вишну. Его клюв разбивал колесницы.
Над Алондилом кружилась птица Гаруда.
Покружилась и ушла за каменистые холмы, стоявшие позади города.
— Гаруда! — неслось по городу, по полям, в Храме, в роще.
Она летела не одна; и все знали, что только бог может пользоваться Птицей Гарудой как ездовым животным.
Затем наступила тишина. После визга и грохота крыльев казалось естественным, что голоса понизились до шепота.
Просветленный стоял на дороге перед рощей, его монахи столпились вокруг. Все повернулись к каменистым холмам.
Сугата подошел и встал рядом с Татагатхой.
— Это было всего лишь прошлой весной… — сказал он.
Татагатха кивнул.
— Ральд не выполнил поручения, — сказал Сугата, — и вот новая вещь идет с Неба?
Будда пожал плечами.
— Я боюсь за тебя, мой учитель, — сказал Сугата. — Во всех моих жизненных циклах только ты и был мне другом. Твое учение дало мне мир. Почему они не могут оставить тебя в покое? Ты самый безвредный из людей, и твое учение самое благородное и мягкое; какое зло ты можешь принести?
Будда отвернулся.
В этот момент Птица Гаруда, сотрясая воздух и издав резкий крик раскрытым клювом, снова взмыла над холмами. На этот раз она не кружила над городом, а поднялась высоко в небо и полетела на север с такой скоростью, что мгновенно исчезла из виду.
— Ее наездник слез и остался, — предположил Сугата.
Будда пошел в пурпурную рощу.
Он пришел из-за каменистых холмов пешком.
Он шел по каменной тропе, и его красные кожаные сапоги ступали совершенно бесшумно.
Вдали слышался шум бегущей воды. Маленький поток ее пересек ему путь. Подвернув свой ярко-алый плащ, он пошел в обход тропы. Рубиновая рукоятка его кривой сабли сверкала в малиновых ножнах.
Обогнув скалу, он остановился. Вдали его кто-то ждал, стоя у бревна, перекинутого через овраг, где бежал поток.
Его глаза на миг сузились, но затем он снова двинулся вперед.
Там стоял невысокий человек в черной одежде пилигрима и кожаных доспехах, с которых свисало короткое лезвие из светлой стали. Голова человека была почти лысой, если не считать маленького пучка седых волос. Брови над темными глазами белые, кожа бледная; уши казались заостренными.
Путешественник поднял руку и сказал этому человеку:
— Доброе
Человек не ответил, но загородил путь, встав перед бревном.
— Прости меня, добрый паломник, но я собираюсь пройти здесь, а ты затрудняешь мне проход, — сказал пришедший.
— Ты ошибаешься, Господин Яма, если думаешь, что готов пройти здесь, ответил человек.
Человек в красном улыбнулся, показав ряд белых зубов.
— Приятно, когда тебя узнают, — сказал он, — даже те, кто заблуждается в другом.
— Я огражден не словами, — сказал человек в черном.
— Вот как? — другой поднял брови преувеличенно-вопросительно. — Чем же ты огражден? Уж не этой ли полоской металла, которую ты носишь?
— Ни чем иным.
— А я принял ее сначала за какую-то варварскую молитвенную палочку. Я знаю, что этот район полон странными культами и примитивными сектами. На минуту я принял тебя за приверженца какого-то суеверия. Но если, как ты сказал, это оружие, тогда я верю, что ты знаком с его употреблением.
— В какой-то мере, — ответил человек в черном.
— Это хорошо, — сказал Яма, — потому что я не люблю убивать людей, которые не знают, что их ждет. Однако, я вынужден указать тебе, что когда ты встанешь перед судом Высочайшего, ты будешь считаться самоубийцей.
Другой слегка улыбнулся.
— В любое время, когда ты будешь готов, бог смерти, я облегчу твоему духу выход из его плотской оболочки.
— Повтори еще раз, — сказал Яма, — и я быстро положу конец беседе. Назови свое имя для передачи жрецам, чтобы они знали, для кого совершить обряды.
— Я отказался от своего последнего имени некоторое время назад, — ответил человек в черном. — Поэтому супруг Кали принесет смерть безымянному.
— Ральд, ты дурак, — сказал Яма и вытащил свое оружие.
Человек в черном достал свое.
— Так и полагается, чтобы ты пошел к своей судьбе безымянным. Ты изменил своей богине.
— Жизнь полна измены, — ответил тот. — Вот и теперь, выступая таким образом против тебя, я изменяю учению моего нового Мастера. Но я должен следовать велению сердца. Ни мое прежнее имя, ни мое новое, следовательно, не подходят ко мне, я их не заслужил; так что не зови меня по имени!
И его клинок стал огнем, прыгающим отовсюду, звенящим, сверкающим.
Перед этим нападением Яма отступал шаг за шагом и только двигал кистью, парируя удары, несшиеся на него со всех сторон.
Отступив на десять шагов, Яма твердо встал и больше не двигался. Его парирующие удары стали несколько шире, а выпады его стали теперь более неожиданными и разнообразились ложными атаками.
Так они щеголяли клинками, пока не покрылись потом; затем Яма форсировал выпады, заставив противника отступать. Шаг за шагом он вернул себе десять шагов.