Бог Войны
Шрифт:
— Не особенно, — беспечно ответил я. — Он мне, в общем-то, нравится.
— Достаточно, чтобы попросить оставить его в живых?
Я притворился, что обдумываю ответ, затем кивнул.
— Я попрошу оставить его в живых, если ты поклянешься отпустить его.
Гутфрит ухмыльнулся.
— Я назначу цену, — сказал он.
Я отметил его неуклюжую позу. Хротверд находился слева от него, а Гутфрит держал меч правой рукой.
— Всегда есть цена, — согласился я, делая маленький шаг влево и вынуждая Гутфрита слегка отвернуться от Хротверда. Меч дрогнул. —
— Этельстан — просто дерьмо свинячье, — сказал Гутфрит. — Он хочет Нортумбрию.
Конечно, он был прав, по крайней мере, насчет желаний Этельстана.
— Этельстан держит свои обещания, — сказал я.
Хотя на самом деле Этельстан предал меня, нарушил свое обещание, но вот он я, делаю то, чего он хочет.
— Он обещал не вторгаться в Нортумбрию, пока ты жив, но он здесь! — возразил Гутфрит.
— Он пришел поговорить с тобой, и ничего более.
— Может, мне стоит тебя убить? Может, мелкому засранцу это понравится?
— Можешь попытаться, — сказал я. Позади меня лошадь сына переступила с ноги на ногу, копыто цокнуло о дорожный камень.
Гутфрит подъехал ко мне и взмахнул мечом так, что клинок оказался передо мной.
— Ты никогда не клялся мне в верности, лорд Утред, — сказал он, — хотя я твой король.
— Верно, — согласился я.
— Тогда на колени, ярл Утред, — сказал он, ухмыльнувшись при слове «ярл», — и принеси мне клятву.
— А если я не стану?
— Тогда ты напоишь своей кровью Клык кабана.
Я предположил, что Клык кабана — это имя его меча, приставленного к моему лицу. Я видел зазубрины, чувствовал жар металла на щеке и был ослеплен солнцем, отражавшимся от завитков узора на кованой стали.
— На колени! — приказал Гутфрит, дернув мечом.
Я посмотрел в его темные подозрительные глазки.
— В обмен на клятву я требую жизнь архиепископа и остальных заложников.
— Ты ничего не можешь требовать, — рявкнул он, — ничего! — Он с силой нажал мечом, воткнув острие в звено моей кольчуги, так что мне пришлось отступить на полшага. — Ты принесешь мне клятву и получишь только то, что я захочу тебе дать. А теперь — на колени.
Он снова ткнул мечом, еще сильнее.
Когда я встал на колени и опустил голову, мой сын ахнул. Гутфрит усмехнулся, держа острие меча у моего лица.
— Целуй клинок, — сказал он, — и произноси слова.
— Мой король, — смиренно начал я и остановился. Моя левая рука нащупала камень размером с кулак.
— Громче, — рявкнул Гутфрит.
— Мой король, — повторил я, — клянусь Одином... — и с этими словами я залепил камнем прямо в морду жеребца. Я попал по уздечке, сломав серебряное украшение, но удар, по всей видимости, вышел болезненный — лошадь заржала и попятилась. Меч Гутфрита исчез. — Вперед! — заорал я, хотя ни моему сыну, ни Бергу благословение не требовалось.
Гутфрит изо всех сил старался усидеть в седле. Я встал, проклиная боль в коленях, и схватил его руку с мечом. Сын был слева от меня и отвлекал
— Ты получишь от меня только одну клятву, ты, липкая жаба, — зарычал я. — Я обещаю тебя убить.
Он попытался вырваться, я нажал мечом посильнее, и он затих.
За моей спиной мчался вперед Финан. Мои воины взяли копья наизготовку, наконечники сверкнули на ярком солнце. Люди Гутфрита отреагировали намного позже, но теперь и они шли вперед.
И снова я не был уверен, что сражаюсь на правильной стороне.
Глава вторая
А может, как раз на правильной?
Мне не нравился Гутфрит. Он пьяница, скандалист и дурак, и за недолгое время, что был королём Нортумбрии, преуспел лишь в уменьшении её границ. Теперь, загнанный в угол, он что-то буркнул, и я нажал на свой меч, заставив его умолкнуть.
Мой сын пронзил мечом брюхо противника, выдернул меч, развернул коня и рубанул клинком по горлу врага. Жестоко и быстро, молодец. Противник пошатнулся в седле, лошадь рванулась под ним, и тело с глухим стуком свалилось в сухую траву у дороги, дернулось, и пыль окрасилась кровью.
Гутфрит снова заёрзал, и я сильнее нажал на меч, вдавливая бороду в горло.
— Ты гость на моей земле, — сказал я ему. — Веди себя как подобает.
Берг освободил Хротверда. Человек, державший поводья его лошади, выпустил их, повернулся и попытался убежать. Фатальная ошибка, особенно с таким умелым и свирепым воином, как норвежец Берг, и теперь тот бедолага корчился на земле, а его конь рысил рядом с жеребцом Гутфрита.
— Ко мне, Берг! — проревел я. Гутфрит попытался заговорить и замахнулся на меня. — Шевельнешься еще раз, и я перережу твою жирную глотку.
Он замер.
Финан сдержал слово и мчался как ветер, лошади оставляли за собой облака пыли. Наши лошади устали намного меньше, чем кони Гутфрита, и поэтому Финан успел доскакать быстрее.
— Стой! — рявкнул я, перекрикивая топот копыт. — Стойте! Стойте! — Мне пришлось встать и развести руки, чтобы они поняли, и Гутфрит попытался свалить меня, поэтому я плашмя ударил по его шлему Клыком кабана. Он попытался вырвать меч, я отдернул его и увидел, как из ладони Гутфрита потекла кровь. — Идиот. — Я снова шлепнул его мечом. — Гербрухт! Гербрухт! Сюда!
Мои люди остановились в облаке пыли. Гербрухт, невероятно сильный фриз, направил ко мне своего жеребца и соскользнул с седла.
— Господин?
— Держи его прямо. Он король, но можешь оглушить его, если будет сопротивляться.
Люди Гутфрита долго не понимали, что происходит, но наконец пришпорили коней и теперь увидели, что Гербрухт держит их короля, приставив к его шее меч. Они замедлили темп и остановились.
Гутфрит не сопротивлялся, только плюнул в меня, вынудив Гербрухта прижать меч посильнее.