Бог злости
Шрифт:
– Добровольно.
– Что?
– Ты никуда не пойдешь со мной добровольно. Но я могу придумать, как забрать тебя отсюда, и никто даже не заметит.
– Мой брат и кузены там, наверху, – шиплю я, выискивая их взглядом.
Ну же, Лэн, сейчас даже твое сумасшествие не помешает.
– Они тоже не заметят, – бросает он небрежно. – Если я захочу, о тебе больше никто не услышит, и ты попадешь в жалкую статистику.
Дрожь пробегает по моему позвоночнику, потому что знаю, точно знаю, что он не шутит, и если решит, то обязательно
– Остановись, – шепчу я.
– Возможно, я подумаю об этом, когда ты осуществишь мою просьбу и поедешь со мной.
– Значит, тебе все можно? Если ты действительно похитишь меня, то никто не заметит, поскольку я пошла с тобой добровольно?
– Верно, но я обещаю вернуть тебя в целости и сохранности.
– Уж извини, но я не верю тебе.
– Хм… – Киллиан снова и снова поглаживает мочку моего уха, словно пытаясь усыпить меня. – Что поможет тебе поверить?
– Ничего. – Я тяжело дышу, отчасти из-за того, что он рядом и не перестает прикасаться ко мне. Мне не очень нравятся его прикосновения, и это видно. – Я не верю тебе и никогда не поверю.
– Как я уже сказал, никогда не говори никогда. – Его взгляд держит меня в заложниках секунду, две, и я клянусь, что на третью начинаю задыхаться. – Может, я докажу, что умею держать свое слово?
– Как, черт возьми, ты собираешься это сделать?
– Выиграю ради тебя предстоящий бой.
– О, значит, ты изобьешь Крея, который, к слову, мой кузен, чтобы доказать свою правоту. Вот это будет успех.
– Тогда я проиграю, – говорит он, не дрогнув. – Я дам себя избить, чтобы доказать, что держу слово.
Я раскрываю рот, но быстро беру себя в руки.
– Не надо.
– Ты получишь мой проигрыш. – Он снова перебирает мои волосы. – И ты будешь следить за каждой секундой, малыш. Если посмеешь уйти, я отправлю твоего кузена в кому.
– Ты… не посмеешь.
– Уверена?
– Какого черта ты творишь? Ты… сумасшедший?
– Наверное. Ведь безумие, зло и безжалостность безграничны и неподвластны законам. Лучше быть безумцем, чем дураком. – Киллиан наклоняется, и на долю секунды мое сердце перестает биться, когда он медленно, нежно целует меня в макушку. – Подожди меня, малыш.
А затем Киллиан исчезает, как и мое хрупкое здравомыслие.
Остается только наблюдать, как он проходит сквозь толпу и направляется к центру ринга.
Глава восьмая. Глиндон
Просто какое-то сумасшествие.
И он тоже не в себе.
Я поняла это еще при первой встрече, но теперь убедилась на сто процентов. В том, что Киллиан – психопат, нет никаких сомнений.
Мои пальцы дрожат, и я прижимаю их к шортам, затем достаю телефон и нажимаю на кнопку «Экстренный вызов».
Гудок. Второй.
И тогда он отвечает полусонным голосом.
– Алло? Глиндон? – мужской голос говорит с привычной теплотой: – Ты здесь?
– М, да. Простите, если разбудила.
–
– Я на улице с друзьями. – Пинаю воображаемый булыжник. – Все возвращается, доктор Феррелл. Я не могу… больше не могу это контролировать.
– Все в порядке. Дыши. – Его голос звучит успокаивающе, как в тот первый раз, когда мама отвела меня к нему по моей просьбе.
Еще с подросткового возраста я страдала от сильного комплекса неполноценности и не могла спокойно жить в нашем доме и не делать что-нибудь гадкое.
Не имело значения, сколько раз мои родители пытались поговорить со мной, я всегда находила способ спрятаться в своей голове и отгородиться от них.
Именно тогда и появился доктор Феррелл. Я не решалась поговорить со своей семьей, но смогла излить душу специалисту. Он научил меня понимать, когда наступает депрессия, говорить о ней, а не прятать ее. Рисовать ее, а не позволять разрушать изнутри.
Но сейчас под рукой нет ни кисти, ни холста, поэтому могу только позвонить ему. Хоть уже и поздно. Какая я психопатка.
– Что спровоцировало рецидив? – спрашивает он через мгновение.
– Не знаю. Все?
– Связан ли приступ с Девлином?
– И да, и нет. Мне не нравится, что люди продолжают жить так, как будто Девлин никогда не был неотъемлемой частью их жизни. Мне не нравится, что они называют его имя, как будто он никогда не существовал, или даже пускают слухи о его странных наклонностях. Я была его единственным другом. Я знала его лучше всех, я могла защитить его лучше всех. Но как только хочу заговорить о нем, у меня начинает заплетаться язык. И не могу дышать. Я ненавижу это, их, тот факт, что они вычеркнули его, как будто его никогда не существовало. – Слеза стекает по моей щеке. – Он сказал, что так и будет, что нас забудут, и я думаю… может быть… может быть, это правда.
– Мы договорились, что ты не будешь думать об этом, Глиндон. Ты любила Девлина, и память о нем останется с тобой.
– Но этого недостаточно.
– Уверен, что ему бы этого хватило.
Я шумно вдыхаю воздух, позволяя его словам впитаться в меня. Верно. Мир никогда не понимал Дева, так почему он должен его помнить?
Хватит и моей памяти.
– Можешь объяснить, что провоцирует такие эмоции?
Я вытираю ладонь о шорты и всматриваюсь в толпу, где исчез психопат. Его не видно, и все же, без сомнения, именно из-за него падают камни, которые я старательно закладывала внутри себя.
Или же он – та капля, которая переполнила чашу.
Но я не могу рассказать о нем доктору Ферреллу, потому что тот начнет допытывать, что происходило до сегодняшнего вечера, а я просто не готова выложить все до конца.
Возможно, он осудит меня за сохранение этой тайны.
Возможно, он поймет, почему я все скрываю. Поэтому я решила заговорить о другом.
– Я получаю странные сообщения.
– Что в них тебя смущает?
– Некто постоянно повторяет, что мне уготована та же участь, что и Деву, и чтобы я была начеку.