Богдан Хмельницкий
Шрифт:
мог не знать в каком крайнем положении войско; король мог медлить, а между тем
голод и недостаток пороха и оружия должны были погубить польское войско через
несколько дпей.
«Король недалеко, — говорили предводители: — теперь от пашей отваги
9 Рат. о wojn. kozac. za Chmieln., 49.
2)
Истор. о лрез. бр.
3)
^ak. Micha!., 464.—Раш. о wojn. koz. za Chmieln., 52. — Истор. о през. бр.
— Bell, scyth. cosac., 50.—Кратк. оппс. о малор. пар., 30—Hist. belli cosac. polon., 102.—
Woyna dom., 76. Jemiol. Pamietn., 11—15.
4)
Памяти,
5)
Кратк. опис. о коз, мал. нар., 9.
295
зависит наше спасение. Пусть кто-пибудь решится отыскать его и доставить ему
известие».
«Правда,—говорили папы,—но возможно ли это, когда не только человеку, птице
перелететь трудно! Головы не дадут высунуть из окопов!»
Выло объявлено в обозе, что если кто доставит королю известие, тот получит
большую награду. Вызвался служивший у Вишневецкого шляхтич Стомнковский. Ему
дали письмо такого содержания 1):
«Мы в крайности. Неприятель окружил нас так, что птица не перелетит от нас и к
нам. Письма наши к вашему величеству перехвачены. Не только лошади пали, но у нас
самих нет продовольствия и более нескольких дней не можем держаться. Хуже то, что
пороха нет, а неприятель делает сильные приступы: много пороха потратили. Коротко
сказать, пороха станет едва дня на три. Благоволите, ваше величество, помочь войску;
великий вред для вашего величества и Речп-Посполитой будет, если это войско
погибнет: оно никаким способом не может существовать долее недели. Ради Бога,
дайте помощь и пороха пришлите побольше. Это письмо писано уясе тому третий день,
а мы в крайней нужде. Ради Бога помогите. На честпый мир нет надежды.
Хмельницкий надеется быть господином всей Польши. Голод чрезвычайный и
неслыханный, ежедневные труды и опасности терпим мы из любви к отечеству и
вашему величеству. Помогите нам, ради Бога, порохом, чтобы мы, по крайней мере,
погибли*в бою, как воины, если за нескорою присылкою войска нам придется
погибнуть».
Письмо это написано было условною азбукою.
11-го августа посланец прибрал голову по-мужицки, как русин. Нельзя было
перескочить через окопы; оп с козаком и двумя татарами бросился в пруд, который
примыкал с одной стороны к обозу, ночью переплыл ого на лодке, прополз, как змея,
посреди спящих неприятелей, и к свету добрался до болотистого места; там просидел
он целый день, боясь показать голову, чтоб не встретить красной козацкой шапки или
татарской кучмы. Ночыо он снова полз по траве; при малейшем шуме припадал
к земле и притаивал дыхание, как охотник за медведем. Таким образом оп достиг до
бурьянов, где уже мог ИДТИ сгорбившись, а когда минул стан неприятельский, то
побежал, выдавая себя за русского мужика, а далее, по почте, прискакал в местечко
Топоров, где застал Яна Казимира 2).
Сейм, как уже было сказано, дал королю право собрать, в случае необходимости,
посполитое рушенье. Между лицами, окружавшими короля, происходило недоумение
относительно этого. Польское правительство употребило меры к ограждению себя от
соседей, послало нарочных послов в Московское государство, Швецию и
Трансильванию с изложением своей справедливости въ
1)
Jak. Mickal. ks. pam., 428.
a) Hist. ab exc. Wlad. IV, 45.—Annal. Polon. Clim., 1.137.—Hist. Jan. Kaz., I, 71.—Pam.
do pan. Zygm. Ш, Wlad. IV i Jan. Kaz., II, 81—Woyna dom.,77—Pam. о wojn. koz. za
Chmieln., 53.—Истор. о през. бр. У некоторых лицо, доставившее королю письмо,
называется Скршетуский.—У Пастория (Ilist. plenior) Скршетусвий и Стомииковский—
два распые лица и оба приносили королю вести один за другим.
296
отношении к украинскому восстанию; однако многие из сенаторов представляли,
что неблагоразумно оставить королевство без жителей, годных к отражению
неприятеля: не могли не опасаться Ракочи, который переговаривался с Хмельницким;
боялись Швеции, постоянной соперницы Ииолыпн 1). Другие страшились, чтобы в то
время, когда дворяне выйдут на войну, не сделалось возмущения между польскими
хлопами, в подражание украинским. Сверх того, доходили слухи, что'шляхтичи на
своих сеймиках негодовали и находили противозаконным, что на них наложили
особенную подать и, вместе с тем, призывают на посполитое рушенье 2). «Это значит,
говорили они, с одного вола драть две шкуры!» Тогда король оповестил снова сейм к 1
июня. На этот сейм не явилось и сорока послов, и потому многие впоследствии не
признавали его правильным сеймом, достойным своего названия. Заседания
продолжались шесть дней и предметом споров было посполитое рушенье.
Оссолинский и его приверженцы доказывали, что его собирать не нужно, представляли,
что в войне искусство и храбрость ценятся более многолюдства, хвалили наемное
войско и указывали на трусость и невоинственность польских шляхтичей, показавших
себя под Пилявою. Главным противником Оссолинского был подканцлер куявский
епископ, и его стороны держались духовные. «Этому было причиною, говорит