Богдан Хмельницкий
Шрифт:
утомленные битвою и трудами. рассыпавшись между сонными, козаки начали их
колоть, и уже много погибло немцев,—ни один не успел пикнуть. Но после долгого
труда руки ослабели у Козаков и умиравшие, сквозь сон почувствовав мучение,
произносили глухие стоны. Это пробудило одного артиллериста... он встает,
догадывается, подходит к пушке и выпаливает. Гром её пробудил множество народа;
раздалась тревога на трубах от одного редута до другого; скоро затрубили
лагерю, н вся армия была уже на ногах. Воины летели туда, откуда послышалась
тревога. Козаков уже не было, они бросились в реку, переплыли ее, и когда жолнеры, с
зажженными лучинами, смотрели на зарезанных немцев, молодцы уже выбрались на-
сухо, с удивительною для врагов скоростью *).
С этой минуты все войско польское не спало. Проснулись и в козацком войске. И
там, и у поляков начали готовиться к решительному бою. Как только стал показываться
на востоке свет и можно было отличить человека от человека, король начал устраивать
войско в боевой порядок 2). Он разделил его, как водится, на три части. Правым крылом
командовал Потоцкий; под его начальством были, между прочими: Ляндскоронский,
Александр Конецпольский, Юрий Любомирский и два брата Собеских; левым крылом
начальствовал Калиновский; здесь был и герой этой эпохи—Иеремия. В
предшествовавшие дни ему было указано быть на правом крыле, а в день битвы
переведен был он на левое 3). Ополчения посполитого рушенья перемешаны были с
кварцяными: ополчение сендомирское, краковское, бельзское, любельское, волынское,
русское и серадское—шляхтичи, большею частью потомки православных предков,
находились на левой стороне. Прочие были на правой. Правое крыло примыкало к лесу,
левое к Стыри. Центром начальствовал сам король. Впереди, в центре, стоял
Пржиемский с артиллериею, за ним ряды немецкой пехоты, прикрытой по
оконечностям отрядами конницы; далее, в виде полукруга, гусары с копьями,
украшенными красными древками, а за ними король, окруженный пятьюстами конной
дружины из знатнейших дворян; за королем была пешая гвардия, полки некоторых
воеводств, в том числе драгуны, присланные бранденбургским курфюрстом, по долгу
ленной зависимости. Позади был лагерь, окруженный возами, скованными цепями, а за
ним Верестечко и извилистая Стырь 4). Число всего польского войска простиралось до
трехсот тысяч 5), но если прибавить к тому слуг, погонщиков, не участвовавших в
фронтовой службе, то, быть может, оно было более и могло действительно привести в
страх не одного хана. «В то время,—говорит современник 6),—только ксендзы,
женщины,
J) Histor. belli cosac. polon., 152.
2)
Histor. belli cosac. polon., 153.
а)
Pamietn. Jemiolowsk., 24.
4)
Hei. scytb. cos., 158—161.—Histor. belli cosac. polon., 141—148.—Annal. Polon.
Clim., I, 253 — 255. Histor ab exc. Wlad. IV, 77.—Starozytn. Pols., I. Wojna koz. i tat., I,
273.—Past. Hist. plen.
s) Woyna dom. 4. 2, 28.—Истор. о през. бр.
б)
Лоупа dom. Ч. 2, 29.
410
дома в Польше; все взрослые и сильные пошли на войну, освященную
благословением римского нервосвященника: всякому желательно было избавиться от
грехов и мучений после смерти».
Канцлер Лещинский советовал королю удалиться с поля битвы для предохранения
себя от опасности.
«Народ Божий,-—говорил он,—удалял от опасности Давида, дабы не затмилось
светило Израиля; Владислав Ягелло и Сигизмунд III всегда издали смотрели на
сражавшихся, да и сам хан пред глазами нашими хотя и считается смельчаком, но
только зритель битвы, а не боецъ».
«Собственная безопасность для меня не дороже безопасности отечества,— сказал
король:—король живет одною жизнью с народом: едино тело должно быть оживляемо
единым духов. Другим королям угодно было удаляться от битвы, а я знаю, что победы
зависят прежде всего от Бога, а йотом от короля и вождей. Пусть дворяне видят своего
короля и ободряются; пусть враги видят его и боятся нас. Пуля найдет виновнаго» :).
Хмельницкий тоже устраивал свою армию: она разделена была на две половины по
союзным народам. По отлогости равнины, на левой стороне, расположились татары; их
длинный ряд загибался назад, в виде полумесяца, и соединялся с козацким войском;
козаки прямо стояли против левого польского крыла; впереди находился знаменитый
козацкий четвероугольник из возов в три ряда, скованных между собою цепями: пехота
уставлена была рядами в середине этого подвижного укрепления, которое, по сознанию
поляков, могло выдержать самый сильный напор. Пехота была прикрыта по бокам
отрядами конницы 2). Число ханского войска вообще историки простирают до ста
тысяч. Но надобно не упускать из внимания того, что татары в то время неохотно
держались своей орды и уходили самовольно. В этот самый день в татарском войске
распространилась неуверенность к козакам: нас, толковали они, завели под обоз
польского короля; а чтб как польский король с Козаками помирится, да нас начнут бить