Богдан Хмельницкий
Шрифт:
и козаки утром готовы были на новую битву, к удивлению поляков, которые говорили:
«вот бойкий народ! копать землю им ни по чем; но ведь на то они хлопы!» 2). Писарь
Выговский, бывший вместе с гетманом у хана, отпущенный последним с уверениями
скорого прибытия помощи, находился при всех этих работах и, окончив распоряжения,
уехал к хану просить, чтобы он отпустил к козакам гетмана, явно задерясанного. Но
сам пнсарь уже не воротился в обоз.
В субботу, 21-го июня (1-го июля н. ст.), жолнеры собирали и считали тела, и нашли
убитыми шесть тысяч с обеих сторон. «С таким малым кровопролитием мы приобрели
решительную победу!» воскликнули они 3). Тела поляков были отвозимы к погребению
во Львов; этим заведывали кармелиты 4). Современный польский дневник считает
поляков в семьсот человек, и по этому поводу говорит, что они могли, по примеру
римлян, воевавших с Югуртою, сказать: никогда мы не сраясались с таким успехом и с
таким малым пролитием нашей крови 5). Между тем, король и предводители начали
совет.
«Что делать?—говорил Ян Казимир:—добывать ли Козаков штурмом, или морить
обложением?»
Иеремия Вишневецкий советовал действовать решительно: истребить все
неприятельское войско, не щадить нп сил, ни средств, чтоб затушить совершенно
восстание. Приверженцы его советовали послать войско за реку, поделать плотины и
палить в Козаков со всех сторон; другие предлагали спустить воду и затопить козацкий
обоз.
«Стоит ли терять благородную кровь, чтоб получить какие-нибудь попоны или'
отрепья?—говорили другие: — лучше стесним их, пока они преклонятся пред
королевским величествомъ» 6).
Король прибавил при этом:
«Мы не должны быть суровее самих Козаков, которые не уничтожали войска,
разбежавшагося под Пилявою, не шли из-под Замостья па Польшу и не употребили
всех прав победы под Зборовом. Для чего же и нам взаимно не заплатить им
великодушием, если они согласятся на справедливые условия? Умерим милосердием
нашу победу. Эти неблагородные члены госу-
') Bell, scyth. cosac., 177.
2)
Ibid.—Stor. delle guer. civ., 259.
3)
Annal. Polon. Clim., I, 258.
4)
Впрочем, вероятно хоронили и на месте. Близ Берестечка, на левом берегу
Стыри, есть курган, па котором построена каменная каплица, со статуею св.
первомученицы Феклы. Народное предание говорит, будто в этом холме погребены
триста (а по другим три тысячи) девиц, прибежавших искать спасения в польском
лагере от татар. В то самое время, когда на правой стороне
самом разгаре, толпа татар забралась на левую, позади польского лагеря и перебила
этих девиц.
5)
Дневн. Освец. Киевск. Отар. 1882. Сент., 521.
6)
Woyna dom. Ч. 2, 86.—Истор. о през. бр.
417
дарства нужны, однако, для благородных; лучше мы излечим их кроткими
средствами» 1).
Наконец, решили осадить Козаков и палить в козацкий стан до тех пор, пока они
будут просить мира, а тем временем послать за пушками в Гродно и Львов, потому что
в польском лагере орудий было недостаточно для такого большего пространства 2);
козацкий стан был так обширен, что поляки не могли видеть его конца.
В воскресенье поляки подвинулись к неприятельскому лагерю и растянулись около
него в виде полумесяца. Немцам было приказано поделать на другой стороне шанцы и
палить на неприятеля с востока. Таким образом козаки отовсюду были осыпаемы
пулями.
Козаки ждали Хмельницкого целую субботу и не дождались; ждали его до полудня
в воскресенье, с беспокойством поглядывая на окопы, которые насыпали для пушек
польские жолнеры. Гетман не являлся. Между тем, многие из козацких чиновных
людей, а особенно шляхтичи по происхождению, вероятно, желая облегчить полякам
победу, переезжали в польский лагерь, как скоро увидели, что будет штурм. Наконец,
со всех сторон загремели пушки, градом посыпались картечи в козацкий лагерь.
Козачество заволновалось. Довбиши ударили в котлы и толпа повалила на раду.
«Поляки хотят нас добывать,— говорили они, — а кто же теперь нас поведет?
Нельзя быть без головы! Надобно выбрать старшого» 3).
Хмельницкий, уходя из табора, оставил вместо себя команду Джеджалию, ему
предоставляли теперь начальство вольные голоса.
Кропивенский полковник долго отказывался от этой чести. Того требовали
запорожские обычаи; к тому же он знал, что Хмельницкий не любил, если кто-нибудь
берет на себя принадлежащее ему начальство: за несколько дней первенства он мог
поплатиться головою 4). Наконец, после усиленных просьб и даясе угроз и брани, без
чего не обходилось в козацком обществе, он принял команду только на один день.
Первое дело этого новоизбранного наказного гетмана было послать к полякам
просить мира. Это сделано было не для того, чтоб козаки хотели в самом деле
помириться, но для того, чтоб поляки на время приостановили штурм и дали им, в