Богдан Хмельницкий

Костомаров Николай Иванович

обращения. Все гости ели, пили за здоровье, говорили как обычно за пирами, а Тимош

молчал: ни бе, ни ме—выражается о нем очевидец. После обеда до поздней ночи гости

веселились, играла турецкая музыка, а турки показывали разные фокусы. 31-го августа

совершилось бракосочетание. Свадебное торжество представляло смешение

украинских обычаев с молдавскими; козаки играли роль бояр украинской свадьбы, а

молдавские боярышни были одеты дружками; весь дворец

был усыпан розмаринами;

множество знатных и простых пировали па великолепном обеде при звуках

невыносимой, но замечанию современника, сербской и турецкой музыки. Жених

попрежнему долго оставался неразговорчивым; господарь беспрестанно упрашивал его

есть, пить и веселиться, и Тимош, наклонившись к одному из придворных, произпес:

«дьякую очень его милости господарю—всего доволи. Чего-ж бильше треба!» Это

были первые слова, которые пришлось от него услышать. Потом Тимош вдруг

развеселился, послал за своими музыкантами, с ним приехавшими—-органистом,

виолончелистом, тремя скрипачами и бубенщиком; они заиграли попольски и Тимош

приказал пуститься в пляс своим козакам, которые лезли в комнаты. Пир продолжался

до часу ночи. Козацкия свашки так нагрузились, что завздорили с молдавскими

боярынями, которые оскорбляли их, выставляя им на вид, что сами они приличнее

умеют вести себя, чем их гостьи. Одна из свашек, Карпинская, говорила: «чи на

блазенетво мы до вас прыихали. Коли вы приличнее насъ—зачем же вашу дочку за

козака отдаете?» Спускаясь с лестницы, она упала, будучи очень тучна и притом пьяна,

после чего ее с трудом довели до кареты. В один из следующих дней после

торжественного обеда и танцев, последовавших за обедом, дарили гостей: господарь,

не считая приданого, дал зятю 2.000 талеров, четырех лошадей с седельным прибором,

два аргамака, а после окончания танцев — кусок златоглаву, за что зять и поклониться

ему не умел. Собственной дочери, новобрачной, господарь подарил 2.000 червонцев,

карету, повозки, нагруженные разными дорогими вещами, Выговскому и полковникам

тканей и денег (писарю 300, полковникам по 150 талеров); асаулов и сотников дарили

деньгами. Тимош отдаривал тестя и тещу мехами, молдавских бояр деньгами, по сту

талеров; это для них не было важным подарком. Из чужих послов был только посол

мультанского (валахского) господаря и тот пред-

504

явил в подарок господарю турецкую лошадь с седельным прибором, а жениху ковер

и кусок златоглава. 6-го сентября господарь с господаршею и с придворными обоего

пола проводили зятя с дочерью за город

до того места, где происходила встреча

Тимоша. Новобрачная, прощаясь с матерью, заливалась слезами. Отец, целуя дочь

прощальным поцелуем, старался придать себе веселый вид, но заметно было, что ему

не легко было на душе. Он чуял, что этот вынужденный брак не принесет в будущем

счастья семье его и всему роду *).

Во время бракосочетания сына Хмельницкий пошел за ним с войском и снова

обратился на Каменец, на который, по замечанию поляков, у него был большой

аппетит. Он писал: «Господам региментарам войтам, бурмистрам и всем мещанам

привет от войска запорожского. По воле Божьей мы разгромили польское войско и по

следам бежавших пришли под Каменец; не упрямьтесь, иначе мы, прося Бога, будем

искать способов взять вас, и не отступим, пока Божья воля не совершится. Если же вы

покоритесь, то потерпите меньше вреда; мы, видя ваше смирение, не допустим

кровопролития и отойдем от вас с своим войском. Вы окружены нашими силами; не

надейтесь на польские войска; их много погиблоСегодня же дайте нам решение, чтоб

мы знали вашу волю. Поручаем себя вашей дружбе и желаем всякого благополучия».

Ему отвечали: «Получив от вашей милости известие о погублении вами

христианских войск, к утешению врагов св. креста, мы принимаем с любовью эту

праведную кару, которую Бог ниспослал нам за грехи, гордыню и пороки наши. Но мы

не отчаиваемся в его милосердии, и так как вы искуплены кровью Христа и веруете в

него, то мы просим вашу милость: не посягайте без причины на христианскую кровь н

отступите от города, который вам ничего не сделал. Помните, что Бог справедлив и

милосерд, а жребий войны выпадает неодинаково. Остаемся 'доброжелательны к вам и

к войску запорожскому» 2).

Хмельницкий осадил город и готовился взять его штурмом, но в войске

распространилась моровая болезнь; татары требовали, чтоб им позволили грабить

города и села, и подняли такой ропот, что предводитель мог опасаться междоусобной

войны с козаками. Он в другой раз отступил от Каменца, «и тогда, говорит польский

историк, он сделал престранный поступок: не в силах будучи укротить своевольство

татар, он позволил им пуститься загонами по Украиве и в то же время распустил ию

соседству универсалы, которыми возбуждал Козаков и народ на этих союзниковъ» 3).

Столь же оригинально казалось и то, что Хмельницкий в одно и то же время два