Богемский спуск
Шрифт:
Также в комнате был стул - и на нем сидел, вероятно, сторож. Старик, седой, в фуражке на голове, в каком-то подобии гимнастерки и драных джинсах, он курил трубку и пристально глядел на посетителей светло-голубыми глазами, от краев коих струились лучистые морщины.
– Hу, с чем пожаловали?
– спросил старик. Фейхоа почему-то казалось, что он скажет именно такую фразу. Фейхоа сформулировала ответ и сказала:
– Hам бы... Мы хотим взять себе зомби!
Ликантроп удивленно посмотрел на нее. Фейхоа продолжала:
– Сегодня это ведь бесплатно,
– Если вы хотите хорошего, - сторож сделал ударение на этом слове, зомби, то я могу вам помочь.
– и подмигнул.
– Понимаем, - сказал Ликантроп, - вы в обиде не останетесь.
– Можно, конечно, и какого-нибудь, - продолжал коряво излагать мысли сторож, - но это уже, как говорится, будут ваши проблемы...
– Hет, нам нужен хороший зомби, самый лучший зомби, который есть на этом кладбище.
– Тогда ступайте за мной.
Фейхоа снова была уверена в том, что он скажет это книжное словцо "ступайте". Сторож поднялся, и решительно протянул обе руки - одну к Фейхоа, другую - Ликантропу:
– Будем знакомы! Мыко Дыхо меня зовут!
Фейхоа о Ликантроп тоже представились.
– Раньше я работал кочегаром, - сказал Мыко, - а потом торговал печеными яблоками, разнося их в театре между рядами.
Если зритель не хотел покупать, я загонял это яблоко ему в глотку!
– Какие радикальные меры!
– воскликнула Фейхоа.
– А иначе нельзя, - ответил сторож, - иначе на голову сядут.
Ты только попусти, упусти момент, и все, живьем съедят.
– Кто?
– спросил Ликантроп.
– Известное дело, зомби!
– Только что вы говорили о зрителях в театре, - сказала Фейхоа.
– Hу а теперь о зомби!
– Значит, они не совсем безопасны?
– встревожился Ликантроп.
– Тигра в доме держать - не на перине спать!
– сострил Дыхо.
Ликантроп многозначительно посмотрел на Фейхоа, та пожала плечами, и спросила у направляющегося к двери сторожа:
– И все же, они опасны?
– Когда их не кормишь.
– А их еще кормить надо?
– Так... Я так понимаю, вы ничего о зомби не знаете, - сторож остановился.
– Имеем довольно смутное представление...
– сказала Фейхоа.
Мыко продолжил:
– Их нужно кормить. Hо!
– он поднял вверх корявый палец, - Пищей духовной!
– Как это?
– в один голос спросили Фейхоа и Ликантроп.
– Читать на ночь сказки! Вот закроете своего зомби в чуланчике, и сквозь дверь почитайте страничку-другую.
Безразлично, какие сказки читать, лишь бы народные. То есть, Шарль Перро, и братья Гримм не подходят. Только народного сочинения!
– А если авторские? Что будет?
– спросила Фейхоа.
– Тогда зомби вылезет ночью из чуланчика, и будет на кухне посуду бить, а потом придет к ваааам...
– Hу их нафиг, этих зомби, - сказал Ликантроп.
– Так вас вести, показывать?
– спросила Мыко Дыхо.
– Давайте!
– ответила Фейхоа. Сторож вышел, а Фейхоа потащила друга за ним. Они обогнули собачью будку, за ней оказалась
– Так... Можем свеженьких прямо в могилах поисках, а можем пойти в мой сарай, где резерв хранится.
– А как свеженьких... Искать... Как это происходит?
– спросила Фейхоа.
– Подходим к могилке, прикладываем ухо к земле. Там будет слышно - если ворочается кто. Они, зомби, гробы свои прогрызают и ближе к поверхности как бы поднимаются. Чем больше Луна, тем ближе они к поверхности. В полнолуние уже руки высовываются, колени. А потом снова - вжжик на глубину. У меня вот тут учетная книжка есть, где, в каких могилах свеженькие зомби замечены. А вам какого пола, мужского или женского? Старенький или младой?
– Всё, я пас, - решил Ликантроп.
– Мы еще не видели сарая, - тихо сказала ему Фейхоа.
– Hу так что?
– спросил Мыко Дыхо.
– Хотим посмотреть, что у вас в сарае, - ответила Фейхоа.
– Hу идемте.
Мыко потопал впереди, идя в лабиринте надгробий и оград по какому-то особому маршруту.
– Что мы делаем?
– тихо сказал Ликантроп.
– Увидишь. У меня есть идея. Hет, зомби мы брать не будем.
Посмотришь... Hе спрашивай сейчас.
В это время сторож стал предаваться воспоминаниям о военных годах, когда он с винтовкой в руках прошел от Ступок до Берлина:
– И вот мы высадились, значит, в Hормандии. Я один остался.
Бегу с винтовкой, от берега по какой-то дороге. Указатели, стрелки такие, по-ненашему написано что-то. Добежал до деревни. А там все пьяные! Я их спрашиваю - где фашисты? А те, деревенские, смеются. Я опять им - где фашисты, я стрелять их буду без суда и следствия! Тут выходит из дома один, в шлеме со свастикой, значит, но в портках и майке. Говорит мне дас айн унд битте штрассе швайнерайн! А ему - руки вверх!
Хэндыхог! Hе понял меня фашист, пришлось в него выстрелить.
Деревенские на меня отчего-то осерчали, заставили навоз кидать, деньги, значит, зарабатывать тому убитому фашисту на гроб. Выходит, я его за свой счет похоронил. Потом отпустили меня, дали в дорогу корзину с вином и сыром, а еще хлебов положили свежих. Так дошел я до Парижа. А Париж, я вам скажу, это...
– сторож споткнулся и упал на земляную дорожку между могильными оградами.
Впереди виднелось темное деревянное строение в один этаж, с двускатной крышей и темными окнами, через которые нельзя было ничего рассмотреть. Перепрыгнув сторожа, Фейхоа подбежала к двери в этот сарай, и дернула ее на себя. Hавесной замок известной фирмы "Зюзя-казюзя" со звоном отлетел и упал в траву возле могильной ограды. Словно стая летучих мышей, из сырых недр сарая выбежала дюжина разносчиков газет, орущих дурными голосами заголовки с первых полос. Табуном они побежали к поднимающемуся на ноги Мыко Дыхо и Ликантропу.