Боги должны уйти

Норд Ноэми

– Зачем же он нас спас?

– Раб хотел выслужиться перед господином. Саблезуб для него дороже бога.

– Сколько же можно идти и идти! Мы высохли до костей - ни воды, ни травы под ногами!

Упрямый воин не сдавался. Мы поняли, что он будет шагать вперед, даже если его голени сточатся до колен. Что бы ни случилось, упрямец доковыляет до неизвестного ада, и даже если сердце остановится, он будет отбивать марш одержимости мертвыми ногами.

– Жив ли его разум? Может он мертвец?

– Он ведет нас в ад. Там все такие.

– Если двинем жердью по спине, страж рассыплется

и не сможет подняться,- шепнула Серая Мышь, прижимая пальцами надорванное ухо.
– Слышите, девочки? Сделаем это. Передай передним: на счет "три - четыре" - бьем по лопаткам.

Стражник оглянулся, выискал глазами в связке Серую Мышь, и брови его нахмурились. Какая-то злая мысль отразилась в его глазах. Губа приподнялась, обнажая клыки.

– Он понимает нашу речь!

– Он все слышал!

– Нет. У оцинвалов другой язык. Схож с нашим в главном, но все-же непонятный. Стражник ни слова не понял.

– А если догадался? Если он читает мысли, как шаман?

– Какой он шаман? У него и мозгов-то нет. Иначе, зачем ему возвращаться в рабство?

– Решено, как только сосчитаю до десяти, дружно валим, топчем и бежим. Приготовились... Три-четыре...

– Смотрите, мы дошли!

Процессия остановилась у входа в подземное ристалище. Скользкая, выдолбленная в граните лестница обрывалась круто вниз. И конца ее, как дна, никто не мог различить. Снизу повеяло прохладой, и чудный запах вскружил голову.

– Вы слышите? Там, внизу, река. Слышите: журчит вода!

– Чувствую запах болотных трав и грибов, смешанных с прелым туманом.

– Там растут водяные лилии!

– Там пахнет жареным мясом!

– И горьким дымом. Так пахнут мужья после охоты.

– О, ласки настоящих мужчин! Мечта о них пьянит!

– А еще там пахнет сахарным тростником... Да!

– И медом! Я слышу, как гудят пчелы!

– Мы пришли в гости к самим богам!

– Не верьте, неразумные, ушам и носам. Плотный туман скрыл беду, затаившуюся на дне, - проворчала Чалая Лога, недоверчиво принюхиваясь к парам, выползающим из-под земли.

Краснозубый стражник, перерубив наши путы, выбросил обожженные жерди и по-хозяйски скрутил вокруг пояса длинную пропитанную девичьим потом веревку.

– Давай, давай, торопись, лезь!
– крикнул он, подталкивая Серую Мышь к краю спуска.

Я вздрогнула. Оцинвал отлично говорил на языке нашего племени. Я заглянула в его глаза:

– Откуда знаешь наш язык? Кто ты?

Он огрызнулся, показывая клыки.

– Дайте-ка, я на него погляжу!
– воскликнула Чалая Лога.
– Вот как, вот как... Да это же мой братец! Драчливый Бобрик. Он. Смотрите, девочки! Какое счастье! Пропал мальчик десять лет назад. Мы думали, что утонул, оплакали его... Нашелся! Он походит на своего отца. Тот же орлиный нос, кустистые низкие брови. Драчливый Бобрик - вылитый папа, Бобер Войны. Слышишь, неразговорчивый спаситель, докажу, что ты и есть пропавший братец. Дай-ка взгляну на шовчик... Вот он, ровненький, на правой ягодице. Мама зашила ранку серебряной ниткой. Помню, как сейчас: рваный уголок, а поперек три полоски. Помнишь, Бобрик? Ты свалился с хлебного дерева на какой-то сук. Любил залезать высоко, храбрец. Милый

шалун, сколько было пролито слез! Мне всыпали за тебя, негодник. До сих пор с плачем вспоминаю этот день. А разве я виновата, что ты, глупыш, сорвался с резиновых качелей над рекой, и бурный поток унес тебя навсегда? Как плакала мама! Дай, я тебя обниму! Я вылечу тебя, братец! Какая жалость! Развяжи мои руки.

Бобрик врезал ей по шее и зарычал:

– Уйди-и-и!

– Ударил сестру! Взгляни, воин, перед тобой родная кровь! Что сделали проклятые оцинвалы с голово доброго мальчика? Превратился в тупого жестокого стражника! В глазах ни жалости, ни слез! Пожалей нас, малыш, вспомни родню! Вспомни Солнечную Долину!

Стражник хлестнул сестру палкой по рукам. Чалая Лога заплакала:

– Горе! До мальчика не доходят наши мольбы. Я сестра твоя, Чалая Лога, вспомни, как любил тискать за грудь, а потом убегал, хохоча, шалунишка, - Чалая Лога залилась слезами.
– О, боги, нет жалости в ледяных глазах. Нет, это не брат. А жестокий кайман, бездушный зверь, для которого чужие слезы - сладкая кровь.

– Возможно, его долго били по голове. Такое иногда случается,- сказала Сладкая Пчелка.
– Пожалейте юношу. Посмотрите на его ноги. Он жизнью рисковал, спасая нас. Но если это наш мальчик, он должен нам помочь. Хотя, куда нам идти? Кругом голодная выжженная земля. А внизу такие ароматы! Так бы и прыгнула туда, так бы и полетела в мир цветов и еды! Он правильно делает, что ведет нас на кухню!

– Куда нас ведет? Для чего? С такими ногами он нас ведет к своей смерти. Зачем родных сестер тянет за собой в бездонную пропасть?

– Эй, Бобрик, красавчик, не мучай, любопытных девчонок, объясни, дорогой: хороших ли мужей нам дадут оцинвалы?

– Молчать! Всем лезть вниз!
– дико закричал воин, показывая на край ущелья.

Хозяйка Лама, ойкая и причитая, развернулась к лазу худым задом и ступила на нижнюю ступеньку, не отрывая дрожащих рук от края скалы. Медленно сползала на коленях, пока ее голова скрылась в темноте.

– Давай, теперь ты лезь!
– прикрикнул охранник на Теплую Ночь. Та шустро засеменила ногами.

– Давай, давай!
– тыкал дубинкой стражник в наши спины, поторапливая.
– Там вода! Там жизнь!

Чалая Лога насмерть перепугалась, заглянув в обрыв, и попятилась, причитая:

– Братец, не знаю, что сделали с твоим разумом враги, но чую сердцем: в душе ты остался ласковым мальчиком. Отпусти нас, миленький, домой, пока не поздно, не заставляй лезть под землю! Этот поход обернется адом, чую: зло впереди!

Чалая Лога протянула к брату руки, но надсмотрщик резко двинул по груди, и несчастная сорвалась вниз.

Этот вопль я запомню на всю жизнь.

Падая, она прихватила за собой Теплую Ночь и Хозяйку Ламу. Дикие крики летящих женщин оглушили тишину, и в небо устремилась шумная стая белоснежных лори. Птицы с оглушительным криком закружились в вышине. По нашим лицам взметнулись густые тени.

– Они разбились!

– Проклятый, ты убил своих сестер!
– закричали в страхе женщины.
– Ты не пожалел самую старшую и мудрую из нас! Чалая Лога для всех была матерью!

– Лезть, всем лезть вниз!
– орал предатель.