Боги должны уйти
Шрифт:
Художник был человеком и творил для людей, рисуя бессмертных исподтишка, со стороны подглядывая за таинственной жизнью.
Длинноголовый приказал затеплить в центре зала очаг, и струи взметнувшегося к потолку огня оживили танцы и лица мертвых богов.
– Нет смысла рассказывать о героическом прошлом богов. Они сами расскажут о себе. Я пришлю сюда рабочих и охрану.
– Верховный жрец, позволь задать вопрос.
– Слушаю тебя внимательно.
– Я заметила, что все изображенные на картинах существа
– Я же сказал, что ты особенная, поэтому ты здесь.
Жрец зачастил наблюдать за расчисткой росписей. Он появлялся порой в самый неожиданный момент, стойко переносил холод, разглядывая картины, и его взгляд надолго погружался в бирюзовые глазницы крылатых дев.
Древние писания мне давались легко.
Я читала вслух строки, изваянные в камне и рука Длинноголового, сжимающая мое плечо, теплела.
Он птичью лапку простер над шатром лазурным - и затих -
Он переварит любого, кто не достоин шаманок нагих.
Свивайтесь в страстном костре
Множьте головы и тела -
Бездна земли - ваше плато,
Глаз бирюза - мешочек золота, плата
за увиденные чудеса.
Главной загадкой для меня был сам Длинноголовый, бездна ума и тайн.
– Мудрость - это не только память, - говорил он, - но способность соединять зло и добро в единый слаженный механизм.
– Как такое возможно? Зло и добро мгновенно истребят друг друга, стоит им лишь встретиться на тропе войны.
– Одно без другого исчезнет. Не будет в мире зла - не будет и добра.
– Объясни.
– Например, единство огня и человеческих рук создало домашний очаг. А соединение птицы и копья породило стрелу. Ветер и тростниковая ткань движут корабль. Зло и добро пребывают в созвучии. И только этому созвучию, как теплу домашнего очага, покоряется мир.
– Разве можно, соединить свободу и плен? Или унижение и гордость?
– Без унижения человека человеком не создашь большого сильного государства. Вечные праздники в Долине Храмов озвучены стоном рабов.
– Откуда твои знания?
– Идем, покажу.
Он привел меня в хранилище, пропахшее дубленой кожей и чернильной кровью морских гребешков. Сквозь купол высокого свода на мрамор стен падал тонкий солнечный луч, он отражался и дробился в вогнутых зеркалах, смешивался и сливался с другими бликами, пока не превращался в сплошной и ровный поток.
– Как светло!
– На этих полках хранится мудрость канувших в лету миров, - жрец воздел руки к потолку, и я разглядела в пасмурной тишине стеллажи, взлетевшие по стенам до самого купола.
Тысячи книг. Нет, не тысячи - сотни тысяч, предстали перед восторженным взором. Здесь были и тростниковые свитки, стянутые платиновыми кольцами посередине, и множество базальтовых жерновов,
На мраморном полу пылились глиняные дощечки, сложенные пирамидой. Я подняла пластинку, усеянную бороздками, точками и крючками, вдавленными в глину.
– Какой народ додумался до такой простоты?
– Язык этого древнего народа странен, но не дик. Глиняные пластины хранят безмерную мудрость далекой земли, лежащей за пределами океана.
– Как они попали сюда?
– Их сделали люди, которых принесла в наш край большая волна. Корабль разбился о скалы, но они выбрались на берег, построили дома, посадили урожай. Они выжили, нарожали детей и расселились по всей земле. Повсюду они оставляли глиняные дощечки. Это память ушедшего народа. Запечатленные мысли и мифы, смешные истории не рассыпались в прах, чтобы человек не с ноля шагнул в этот мир. Ушедшие расы прародителей сгинули навек, но оставили большое наследство.
– Почему ушли прародители и первые мудрецы?
– Огонь проснувшихся вулканов изменил климат земли, единый мир раскололся и навеки разлучил расы.
– Писать на глине легко.
– Поэтому на них писали всякие пустяки. Здесь много веселых историй о животных. Где бы человек не находился, главное для него - радость. Смех - великая мудрость, необходимая, чтобы не запачкать зад.
– Здесь целый мир. Ад и рай. Можно записать все, что придет на ум, сохранить каждый день и час. Или сочинить мифы о прошлом и будущем.
– Ты говоришь: сочинить мифы о будущем, дитя?
– Да, все, что записано в мифах, рано или поздно случается с каждым человеком. Я это заметила. Мою историю давно кто-то написал.
– А ты ее аккуратно переписала в свою голову.
Вскарабкавшись по боковым лестницам почти под потолок, жрец сбросил с верхней полки в мои руки тяжелый кожаный брусок, украшенный орнаментом знаний.
– Эта книга написана на человеческой коже. Не морщи брезгливо нос. Страдание - самый долговечный материал. Цена книги не просто жизнь раба. Каждый человек - книга с вложенной в него мудростью. Главное не унести ее в мир тлена, а тщательно переписать в другую книгу, которая продолжит традицию.
– Но почему я не вижу внутри никаких знаков?
– Книга написана тенью. Знаки можно прочитать лишь под углом. Поверни квадрат под лучом. Глянец кожи отразит свет, а еле заметные впадины обнажат знаки. Приглядись - и ты различишь то, что взгляд простого человека не заметил Стоит только раз подержать эту книгу в руках, другие читать будет неинтересно.
Мудрец оказался прав. Мой взгляд выделял из общего ряда книг лишь написанные на коже. Я издали различала их, но не по цвету или размеру... По жару, исходящему от переплета.