Боги Гринвича
Шрифт:
Но иногда Кимосаби казался парнем, который грохнулся головой о бортик генного пула. Не все то золото, что…
Глава 18
К концу мая напряжение распространилось по всему «ЛиУэлл Кэпитал». Неуловимо, как ядовитый плющ, который появляется в одном месте и оплетает все, куда дотянется. Девятнадцатого мая акции «Бентвинга» подскочили до $66,30. С того дня они упали до 61,98. Еще не катастрофа. Пока еще. Но нисходящая динамика питала кислое настроение
В эпицентре находился Виктор Ли. Ведущий трейдер, известный изяществом покупки и продажи акций компаний стоимостью до двух миллиардов. Большинство хедж-фондов строило бизнес вокруг трейдеров, их особых умений. И его настроение заражало всю маленькую компанию, все шестнадцать человек.
Проблема была в деньгах, которые Виктор пожирал по три нуля за раз. Ему принадлежал холостяцкий коттедж – сто сорок квадратных метров – в гринвичском районе Белль Хейвен. Он круглый год снимал дом в Хэмптонсе, за семьдесят пять тысяч в месяц, где поставил аудиосистему и плоский телевизор за сто двадцать пять тысяч, поскольку в доме, на его вкус, не хватало техники. На парковке у «Гринвич Плаза» стоял его «Феррари» за двести пятьдесят тысяч. На курорты и спа-салоны Виктор тратил триста тысяч в год, что находил разумным, учитывая легкое отношение к одежде. Он никогда не тратил больше пятнадцати тысяч на моду и аксессуары, хотя регулярно баловал себя часами с шестизначными ценниками и оценивал свою коллекцию минимум в два миллиона.
Подобно прочим обитателям Хеджистана, зависящим от огромных премий, Виктор 364 дня в году жил не по средствам. Он давным-давно решил: планировать расходы – занятие для пенсионеров. Тратить деньги – все равно что трогать руками колебания рынка.
– Какой гребаный урод давит на «Бентвинг»? – бушевал Виктор.
Сегодня была последняя среда мая. Он понимал, что кто-то продает акции, сбрасывает их и снижает рыночную цену. Младшие трейдеры не удосуживались поднять глаза. Они привыкли к ругани своего начальника.
Виктор перестал бурчать вслух и проверил почту. Приятель из «САК Кэпитал» переслал ему статью под названием «Рыночная волатильность привязана к тестостерону».
Вечно любопытный Ли прочитал, что уровень тестостерона побуждает человека идти на риск. Парни, которых захлестывают гормональные волны, удваивают ставку, когда разум подсказывает обратное. Женщины оказываются лучшими долгосрочными инвесторами. Эстроген разумнее тестостерона. Женские гормоны не толкают на безрассудные поступки.
– Люди изучают такое дерьмо?
– Какое? – спросил Кьюсак, случайно проходивший мимо.
– Иди на хер, новичок. Не разговаривай со мной, пока не принесешь какие-нибудь активы, – рявкнул Ли. – Понял, о чем я, неженка?
– Эй, Виктор…
– Чего?
– Могу я поменять тебя на дверь номер три?
Виктор оторвался от трех ЖК-панелей и несколько раз моргнул за стеклами своих очков в роговой оправе. Потом снял очки и сказал:
– Беру свои слова обратно, Кьюсак. Не ходи на хер.
Вернувшись в кабинет, Джимми ответил на несколько писем. Он старался забыть фразу Виктора: «Не разговаривай со мной, пока не принесешь какие-нибудь активы». Но ведущий трейдер прав. Кьюсак вошел в команду чистокровок,
Кьюсак, держа фоном барабанную дробь премий, сосредоточился на сборе средств. Он назначал презентации для инвесторов на десять утра и попросил Сая держать это время свободным. Вдвоем они сортировали потенциальных клиентов и разбивали их на три основные категории: пенсионные фонды, университетские фонды пожертвований и слоны, как в их бизнесе называли людей с уймой денег.
В результате Кьюсак погрузился в рутину работы хедж-фонда. Он работал за обедом, отвечал на телефонные звонки, писал письма, изучал позиции портфеля, отвечал на электронную почту и ужинал с клиентами или потенциальными инвесторами. Потому что всегда могла найтись какая-то зацепка. С понедельника по пятницу Кьюсак редко возвращался домой раньше десяти вечера.
Долгие рабочие дни казались небольшой платой за возрождение карьеры. Повседневные заботы обнадеживали, но одна деталь не давала покоя. Джимми по-прежнему не представлял, как Сай хеджирует.
Акции «Бентвинга» усиливали беспокойство. Цене следовало бы расти. Двадцать второго мая нефть дошла до ста тридцати пяти за баррель. «Голдман Сакс» прогнозировал двести за баррель и дальнейший рост. «Бентвинг» же разрабатывала ветряные электростанции, горячий сектор в мире, жаждущем энергии. Однако акции шли вниз.
Когда Кьюсак в очередной раз размышлял, как же «ЛиУэлл» снижает риски, зазвонил телефон.
– Хочу обсудить с тобой одну мысль, – сказал Лизер.
– Я как раз собирался позвонить вам.
Кьюсак сидел в кабинете Лизера. Массивный стол разделял двух мужчин, как тридцать восьмая параллель – Северную и Южную Корею. Время от времени писк компьютера предупреждал о получении новой почты.
– В чем дело? – спросил Сай.
– Через полчаса мы встречаемся с пенсионным фондом «Нью-Джерси Шит Метал Уокерс». Что мне следует сказать им о «Бентвинге»?
– Что сказать? Наша крупнейшая позиция. Мы уже заработали на них втрое.
– Это старые новости, – ответил Кьюсак. – Акции «Бентвинга» торгуются, как дерьмо, а энергия с марта взлетела на пятнадцать процентов.
– Люди фиксируют прибыль, – возразил Лизер.
– Вы должны рассказать, как хеджируете тридцатипроцентную позицию.
Лизер нахмурился. Потом спросил:
– Думаешь, пенсионный фонд хочет услышать о моем вторжении в фильмы про зомби категории B?
– О чем вы?
– Я продюсировал «Ночь оживших голов» [31] в 2003-м. Культовая классика. Про рок-группу зомби. Нас выручили продажи билетов.
– Так вы управляете рисками посредством денежных потоков? – уточнил Кьюсак.
31
У автора «Night of the Living Dead Heads». Обыгрывается одновременно «Ночь живых мертвецов» (Night of the Living Dead) и прозвище фанатов группы Grateful Dead – «Dead Heads».