Боги Гринвича
Шрифт:
– Как моя ночная работа, – пробормотала Рейчел.
Сейчас она была одна в консультационном кабинете клиники. Достала мобильник и набрала номер, который знала наизусть.
– Конрад Барнс, – сказала она, имея в виду свою цель из Бронксвилля, – оказался сложнее, чем я думала, Кимосаби.
– Это не мои проблемы.
– Плохое настроение? – промурлыкала Рейчел, скорее насмешливо, чем сексуально. – Может, вам нужен отпуск?
– Нет.
– Я не могу стряхнуть жену Конрада, – доложила она. – Они неразделимы.
– Мне нужны не
Такая резкость удивила Рейчел. После Парижа их отношения стали заметно теплее. И эта мысль напомнила ей о том, чего она желала больше всего. Не отдыха на пенсии, а возможности покупать одежду и вести беззаботную жизнь, которой она была лишена ребенком.
– Ничего личного, Кимосаби, но у вас все под контролем?
– Я уже говорил тебе. В моем бизнесе все – личное.
Кьюсак уставился на подпись. Потом встал и заново осмотрел вагон поезда. Он никого не узнал. В вагоне сидели исключительно «костюмы», направляющиеся в Провиденс или Бостон. Парни с портфелями, набитыми торговой пропагандой и прочей ложью. Никто из них не выглядел человеком, способным перевоплотиться в легендарного квотербека из «Окленда».
Кьюсак перечитал короткую записку. Печатные буквы, черные чернила. Он не видел такого мелкого почерка со второго класса. Короткое письмо, лишенное любых эмоций.
Оно гласило: «Уходи, пока можешь. Остерегайся Грека и, что бы ни делал, почаще оглядывайся. Больше предупреждений не будет. Дэрил Ламоника».
Кьюсак позабыл о Грэме Даркине и перспективах «ЛиУэлл Кэпитал». Он снова и снова перечитывал письмо. Разглядывал каждую букву, каждый знак препинания и пробел. Он попытался представить, при каких обстоятельствах кто-то мог засунуть письмо в его бумаги. Единственной возможностью был его поход в вагон-ресторан.
Вскоре Кьюсак взял свой лэптоп и пошел по вагонам. Он вглядывался в лица, ища человека, которого может знать, но сомневаясь, то ли и там ли он ищет. Он столько раз открывал двери трех туалетов, что какой-то подозрительный проводник поинтересовался:
– Что вы делаете?
«Ищу Безумного Бомбардира».
– Возвращаюсь на свое место, – ответил Джимми, протискиваясь мимо проводника и направляясь к салону первого класса.
Глава 29
– Рад встрече, Джимми.
Грэм Даркин протянул руку. У него была выправка десантника, рост метр восемьдесят восемь и очень приличная для мужчины за пятьдесят мускулатура. Темные брови, густые, но подстриженные, и бритая голова, как у парня на тридцать лет моложе. Он излучал теплую энергию. Такие люди читают «Пинатс» и могут решить весь кроссворд в «Санди таймс».
– Спасибо, что встретились со мной.
Кьюсак выбросил из головы Дэрила Ламонику и сосредоточился на Даркине, который мог выкрутить регулятор «ЛиУэлл Кэпитал».
– У вас на сегодня есть еще какие-то встречи? – спросил Грэм, жестом
Он с привычной легкостью взял управление на себя. Неудивительно. За столько лет он привык руководить.
– У нас есть клиенты в Провиденсе, – ответил Кьюсак, взвешивая каждое слово. – Но я приехал к вам.
– О.
– У меня нет никаких ожиданий, – продолжал Джимми, – ни позитивных, ни негативных.
Очень важно раскрепостить Даркина. Нажим отпугивал потенциальных клиентов. Словно плохие отзывы, которые опустошают рестораны до того, как тем удастся опустошить кошельки.
– Но я рад, что вы согласились на эту встречу.
– Вы привезли презентацию? – спросил Даркин, взглянув на портфель Кьюсака. – Вы, ребята из финансов, убиваете уйму деревьев. А «Голдман» хуже всех.
– Я помню, – ответил Джимми, добавляя обаяния в широкую улыбку. – Я провел в этой тюряге два года.
Кьюсак достал два комплекта презентаций, один для Даркина, второй для себя. Он в последний раз бросил взгляд на титульный лист. Долгие часы подготовки, исследований и упражнений в «ПауэрПойнт» – и все ради этой минуты. К сожалению, вручая презентацию Даркину, он не заметил выражения лица миллиардера.
Даркин смотрел на бумаги, как на кусок свежего собачьего дерьма посреди чистого тротуара. Он схватил презентацию и сказал:
– Позвольте вашу тоже.
– Там мои заметки.
– Они вам не понадобятся.
Предупреждение Дэрила Ламоники все еще лежало в экземпляре Кьюсака. Джимми выудил его и засунул письмо в карман пиджака. Потом с сомнением протянул Грэму свою копию.
С ловкостью опытного фокусника Даркин швырнул обе презентации в корзинку для мусора.
– Давайте просто поговорим.
Он откинулся на спинку крутящегося кресла и заложил руки за голову, будто подчеркивая несказанные слова – поменьше показухи и побольше дела.
На мгновение Кьюсак потерял дар речи. Он склонил голову набок, а потом… пришел в себя. «Мы можем поговорить. Я справлюсь». В глубине души Джимми понравилось небрежное отношение миллиардера к условностям.
– Графики только помешают, – сказал Даркин. – Понимаете, о чем я?
Оба мужчины быстро достигли взаимопонимания, чему немало способствовала обоюдная добродушная непочтительность. Кьюсак чувствовал себя все свободнее, но напоминал себе не расслабляться. Слишком много поставлено на карту.
– Джимми, а что вы думаете о комиссионных хедж-фондов? Вся эта чепуха насчет два и двадцать?
– Иногда достаточно одной ошибки, и финансы споют романсы. Если, конечно, вы не знаете, что делаете.
– А «ЛиУэлл Кэпитал» знает, что делает?
– Если бы я в это не верил, меня бы здесь не было, – ответил Кьюсак и немного помолчал. – Но я бы вложил большую часть ваших денег в ценные бумаги, а уж потом инвестировал бы первый доллар в меня.
– Вы сказали то же самое по телефону. Это своего рода антипрезентация?