Богиня зеленой комнаты
Шрифт:
— Он заставил тебя забыть об этом, да?
— Господи, Дороти, какие события с тобой происходят! Все только об этом и говорят.
— Пусть. Им ведь нужно о чем-то разговаривать.
— А что насчет детей? Ты не хочешь их взять к себе?
— Нет, я хотела бы, чтобы они были со мной.
— Но ведь ты не можешь начинать свою жизнь с герцогом с того, что навяжешь ему свою семью?
— Почему не могу?
— Ему это не понравится. И потом, Долл, ты уверена, что это надолго? Будет ужасно, если
— Эстер, неужели ты думаешь, что так может быть?
— Нет, если ты будешь вести себя разумно. Он так не считает. И ты не должна. Ему понадобится все твое внимание, а у тебя уже есть театр. Ты что, хочешь еще и детей взвалить на себя? Нет. У меня есть предложение: я останусь с детьми здесь. Ты поедешь с ним в Питерсгем-лодж или куда-нибудь в другое место, куда он захочет тебя повезти, а мы останемся здесь. Осмотрись спокойно. Это лучше всего. А потом, если у тебя будут дети... его дети, они, конечно, будут с вами. Но нельзя требовать от него, чтобы он еще заботился о твоих дочках. Это слишком большой груз. Поверь мне, Дороти.
— Ричард может забрать их.
— Ричард? Никогда, он будет только рад избавиться от забот и ответственности.
— О, да, — быстро отозвалась Дороти, — Ричард всегда рад избавиться от забот и ответственности.
— Подумай об этом. Оставь детей со мной.
— Я знаю, ты и раньше с ними много возилась, но все-таки иногда у тебя была работа в театре.
— Я никогда не была настоящей актрисой. Я могу бросить театр и ухаживать за детьми. Ты будешь мне платить. Я надеюсь, что тебе будет с ним хорошо...
— Я поговорю об этом с... ним. Я уверена, он сделает так, как я захочу.
— Да, он совсем не то, что Ричард, — сказала Эстер, улыбаясь.
Губы Дороти слегка дрогнули, потом она тоже улыбнулась.
— Совсем не то, — сказала она. — Мне кажется, что я уже здорово влюблена в него.
Уильям согласился с тем, что это прекрасная идея, — оставить детей с Эстер в Ричмонде.
— И я уверена, что вы не станете возражать против моих поездок к ним.
— Мы будем их навещать вместе.
— Вы так добры ко мне, — сказала она совершенно искренне.
Ганноверские глаза наполнились ганноверскими слезами, всегда готовыми пролиться. Она и раньше слышала, что все принцы очень сентиментальны. Пока они были влюблены в женщину, они любили ее всем сердцем, когда же любовь кончалась — боялись в этом признаться. Их очарование оставалось нераскрытой тайной, и их любили за это так же сильно, как и за истинно королевское отношение к женщинам.
Он предложил ей содержание — тысячу фунтов в год.
— Это слишком много! — твердо сказала она.
— Мой Бог! — воскликнул он. — Мне следовало бы предложить вам больше!
Шестьсот
— Будет так, как вы захотите. Я попрошу моего адвоката Уильяма Адамса заняться этим. Все будет оформлено, как следует, и вам не о чем будет волноваться.
— Я надеюсь, — сказала Дороти, — что смогу быть достойной вас.
Он был так счастлив, и все его счастье заключалось в ней, говорил он Дороти.
Для него это было счастьем, а для нее? Никогда прежде она не чувствовала себя так уверенно. С ней никогда не обращались так великодушно и благородно, ее никогда так не любили. Любовь принца была щедрой, восторженной и доставляла ей радость. Впервые в жизни она могла не думать о деньгах, она чувствовала себя свободной, беззаботной, и на душе было легко, как никогда раньше. Как бы там ни было, пусть это все скоро кончится, но она узнала романтическую любовь, именно так называл герцог чувство, которое к ней испытывал.
— Я счастлива, — говорила она Эстер, — в самом деле, счастлива... впервые в жизни.
Восторгу прессы не было границ. Королевские сыновья постоянно давали ей поводы для этого. Не успевал затихнуть один скандал, как уже назревал следующий. Связь принца Уэльского с миссис Фицгерберт в течение длительного времени оставалась самой волнующей темой, ибо важный вопрос — женится он на ней или нет — так и не получил окончательного ответа. Но это вовсе не означало, что у прессы не оставалось сил для пристального внимания к герцогу Кларенсу и его актрисе.
«Комическая звезда Олд-Друри оставила своего бывшего сожителя ради прелестей Ройал-лодж, куда маленького Пикля приглашали очень долго», — гласила одна заметка, в другой можно было прочесть следующее: «Популярная комическая актриса, если верить слухам, приняла решение вверить себя заботам известного моряка, бросившего якорь перед ней в Ричмонде прошлым летом».
Пусть пишут. Какое это имеет значение? Они всегда либо аплодируют ей, либо поносят. Актриса вынуждена с этим смириться. Как только она покидает поле брани — сцену, она становится мишенью для выстрелов. Она давно это поняла.
Принц Уэльский принял приглашение брата и заехал в Питерсгем-лодж по дороге в Виндзор. Дороти очень волновалась: играть перед этим королевским отпрыском на сцене — это одно дело, совсем другое — принимать его в качестве гостя в доме, где она сама недавно стала хозяйкой. Однако очень быстро она успокоилась.
— Георг, позволь мне представить тебе мою дорогую Дору.
Он поклонился — знаменитый поклон, про который говорили, что он самый изысканный в мире, взгляд полон восхищения.
— Вы еще прекраснее, чем можно было представить со слов Уильяма, — сказал он.