Богиня зеленой комнаты
Шрифт:
Фанни была похожа на своего отца, и Дороти замечала это сходство со страхом, оно отталкивало ее, потому что она не смогла за все это время забыть Дэйли и его распутное лицо, склонившееся над ней. Сознание, что Фанни очень напоминает ей своего отца, заставляло Дороти проявлять к девочке особую нежность.
В детской она застала Фанни, нарядившуюся в один из ее собственных костюмов для роли Гарри Уилдера. Он неплохо сидел на ней, так как Фанни уже была почти одного роста с мамой. Она что-то представляла перед малышками, которые, сидя на скамеечках, наблюдали за ней. Она замолчала,
— Ты играешь Уилдера, да?
— Да, мама. Но мне нужны настоящие зрители, а не эти глупые Доди и Люси.
— Мои дорогие! — Дороти опустилась на колени и обняла девочек — трехлетнюю Доди и двухлетнюю Люси.
— Мама останется с нами? — поинтересовалась Доди.
— Да, мама побудет недолго.
— А потом ты уедешь, — сказала Фанни. — Я хотела бы жить с тобой. Можно?
— Когда-нибудь, может быть.
— Сейчас! — крикнула Фанни, и Доди расплакалась.
— Сейчас я здесь, — сказала Дороти. — И я сыграю вам маленького Пикля, хорошо? А вы все будете моими зрителями.
Смотреть, как мама изображает Пикля, было для них самой большой радостью, и даже Фанни перестала злиться, потому что Дороти показала все трюки Пикля, которые можно было показывать детям, и вскоре дети так заразительно хохотали, как и зрители в театре.
— Когда я вырасту, — сообщила Фанни, — я стану актрисой.
— Я тоже, — подала голос Доди.
— Может быть, так оно и получится, мои дорогие.
— И выйду замуж за герцога.
И Дороти спросила себя: «Что им известно?» Вошла Эстер и увела маленьких, Фанни и Дороти остались вдвоем. Девочка взяла руку Дороти и принялась рассматривать бриллиантовое кольцо, которое герцог Кларенс подарил ей незадолго до этого, и говорила хмуро, что хотела бы жить в большом доме, большем, чем этот, и не с тетей Эстер, а с мамой и герцогом.
— Моя дорогая, это невозможно. Ты должна жить здесь, а я время от времени буду тебя навещать.
— Где наш папа? Он один раз приезжал сюда. Он хотел видеть Доди и Люси... не меня.
— Ты ведь знаешь, моя дорогая, что это их папа. У тебя другой отец, и я тебе давно об этом говорила.
— Я знаю, он был твоим первым мужем, а папа Доди и Люси — второй.
Дороти не ответила. По мере того, как девочки взрослели, возникали проблемы. Она не жалела о том, что полюбила герцога и начала с ним новую жизнь. Она справится с трудностями. Она тогда же решила, что дети должны носить фамилию Джордан, а не Форд.
Фанни простилась с ней с видимой неохотой, девочка была раздражена и в плохом настроении. С Фанни и дальше будет нелегко, если они не проявят должного внимания и осторожности.
Вернувшись в Питерсгем-лодж, она убедилась, что герцог ее ждал. Он обнял ее с таким чувством, словно они не виделись целый месяц. Он всегда тревожится, когда ее нет рядом, признался Уильям. Он сказал ей, что опять должен встретиться со своим адвокатом — в продаже появилась анонимная книга, в которой Дороти вновь поливают грязью.
— В чем дело? — спросила она в страхе. — Что за книга?
— Речь идет о Дэйли, хозяине дублинского театра. Полагают, что книга написана Элизабет Уиллингтон, певицей. Но она клянется, что не имеет к этому никакого отношения,
— Вы так заботливы, — сказала она.
— Моя дорогая, мне доставляет удовольствие защищать вас от этих негодяев.
— Надеюсь, они перестанут преследовать меня, — ответила Дороти. — Я хотела бы, чтобы они не омрачали моего счастья.
— Я не могу позволить им этого.
Она почувствовала себя очень усталой, и глаза наполнились слезами.
— Глупо с моей стороны, — сказала она, — но я не привыкла, чтобы обо мне заботились.
Жизнь вошла в определенную колею — удобную и приятную. Те, кто предсказывал скорый финал любовной связи миссис Джордан и герцога Кларенса, смеялись над ними, видя, что они ведут тихую, спокойную семейную жизнь. Уильям часто говорил Дороти, что, кроме нее, ему не нужен никто. В присутствии посторонних они не могли сидеть рядом, беседовать друг с другом. Сейчас ему нужно было только это — собственный семейный очаг.
Дороти продолжала выступать, Уильям не пропускал ни одного спектакля, смотрел на сцену, как всегда, не отрываясь, потом они вместе возвращались домой. Каждый раз, встречая в театре Ричарда Форда, герцог испытывал гнев и старался помешать ему пройти за кулисы. Он боялся, что Форд попытается вернуть Дороти, предложив сей то, что сам он предложить не мог, — брак, который мог быть принят, потому что ему было известно, какое значение имеют для нее собственное положение и судьба детей. Однажды он поделился с ней своими страхами и в ответ услышал смех.
— Ничто не заставит меня вернуться к нему, — уверяла она. — Даже если бы я не любила лучшего из мужчин, я все равно не вернулась бы к Ричарду Форду.
Это его успокоило.
Его братья снисходительно посмеивались над ним. Фредерик, герцог Йоркский, был несчастлив в браке. Супруги жили врозь и не выносили друг друга. Фредерик находил утешение в любовных связях, она — в своих животных. По словам Уильяма, ее дом в Отланде был больше похож на зверинец, чем на резиденцию герцогини.
Принц Уэльский переживал трудное время, ибо его увлечение миссис Джерси достигло такой степени, что реально грозило разрушить отношения с миссис Фицгерберт. Уильям обсуждал эту проблему, выражая сочувствие брату.
— Бедный Георг, он так любит Марию. Я всегда это знал.
— Но если он ее любит, разве он не может быть ей верен?
— Его словно околдовали. Я ничего не знаю про эту миссис Джерси, но Георг не может устоять против нее. Мария очень самолюбива.
Дороти с этим согласилась. Она чувствовала, что миссис Фицгерберт не настроена по отношению к ней так же дружелюбно, как братья, и объясняла это тем, что Мария боялась и не хотела сравнений. Она очень внимательно следила за тем, чтоб ее не воспринимали как любовницу принца Уэльского, хотя, стань она его женой, он лишился бы всех надежд на корону. Принц Уэльский и герцог Йоркский своими любовными делами отвлекли немного внимание публики и прессы от Дороти и Уильяма, и это сделало их счастье полным.